— Тук-тук! — раздался за дверью знакомый голос. — Надеюсь, ты еще не спишь, мой милый мальчик?
— Ступай прочь, Галлий!
— Тук-тук. Разве так следует обходиться со своим ланистой? И тем более с другом? — В каморку к Арию, благоухая маслом магнолии, которым были напомажены его завитые волосы, вошел завернутый в тогу Галлий — огромный, с гладкой розовой кожей, с золотыми перстнями на толстых пальцах. Сопровождал его маленький мальчик-раб в шелковых одеждах. Галлий был хозяином школы гладиаторов на Марсовой улице.
Арий ответил на его появление коротким как плевок ругательством. Галлий рассмеялся.
— Ну-ну, умерь свое недовольство, дружок. Я пришел, чтобы поздравить тебя. Какой превосходный дебют! Когда ты снес голову этому африканцу… Это было потрясающее зрелище, скажу я тебе! Признаюсь честно, я был слегка ошарашен. Такая ярость, такая свирепость со стороны того, кто не более чем часом ранее поклялся, что ни за что не выйдет сражаться…
Арий сделал из кувшина еще один глубокий глоток.
— Как все-таки приятно оказаться правым. Когда я в первый раз увидел тебя, то сразу понял: у этого парня есть все задатки настоящего бойца. Хотя ты слегка староват для арены. Кстати, сколько тебе? Двадцать пять, тридцать? Ты уже далеко не юноша, но в тебе определенно есть нечто такое, без чего гладиатором не стать… — произнес Галлий и взмахнул серебряным футлярчиком с ароматическим шариком.
Арий исподлобья посмотрел на своего нового хозяина.
— На следующих состязаниях ты будешь участвовать в новом поединке. Это будет нечто еще более грандиозное, если, конечно, я сумею убедить Квинта Поллио. Может быть, парный поединок. И на этот раз, — ланиста смерил его пристальным взглядом, — мне не придется беспокоиться о том, что ты в последнюю минуту откажешься выйти на арену.
Арий поставил кувшин возле стены.
— Что такое рудий? — спросил он, не сводя взгляда с кувшина, и сам удивился собственному вопросу.
— Рудий? — удивился Галлий. — Мой мальчик, где ты слышал это слово?
Арий пожал плечами. Утром, в темноте у стен Колизея, все как один возбужденные до предела, гладиаторы ожидали начала поединка, и каждый время от времени прикасался к лезвию меча, проверяя его остроту. «Вот рудий для всех нас», — пробормотал один из них — тот, что умер через пять минут, встретив смерть от трезубца соперника. Арий так и не успел спросить у него, что значит это слово.
— Рудий — это гладиаторский миф, — беспечно ответил Галлий. — Деревянный меч, который император вручает гладиатору, тем самым даруя ему свободу. Полагаю, что такое пару раз случалось со знаменитыми бойцами, но с тобой такое вряд ли произойдет. Один поединок, даже не сольный. Тебе, мой дорогой, придется пройти немалый путь, прежде чем ты сможешь назвать себя удачливым бойцом, не говоря о том, чтобы считаться знаменитостью.
Арий пожал плечами.
— Ты славный мальчик, — произнес Галлий и, буравя Ария черными, как зернышки перца, глазами, ласково погладил его по руке. Но уже в следующий миг пухлые пальцы ланисты больно ущипнули ему руку.
Не проронив ни слова, Арий потянулся за свечой и с невозмутимым видом капнул горячий воск на упитанную ладонь с аккуратно обработанными ногтями.
Галлий резко отдернул обожженную кисть.
— Нам определенно что-то нужно делать с твоими манерами, — произнес, театрально вздохнув, ланиста. — Ну тогда спокойной ночи, мой милый мальчик.
Как только дверь за Галлием захлопнулась, Арий поднял кувшин и осушил его до последней капли. Затем выпустил кувшин из рук и снова откинулся назад. Каморка прекратила вращаться. Мало вина, жаль. Арий закрыл глаза.
Нет, он не собирался сражаться до победного конца. Стоя в тускло освещенном проходе под ареной, он имел в виду именно то, что сказал Галлию. Откуда-то сверху до его слуха доносился рев толпы, крики раненых людей и рычание умирающих животных. Но меч уже был вложен в его руку, и ему вместе с другими предстояло участвовать в групповом бою, который был призван разжечь аппетиты толпы перед сольными поединками. Он видел африканца, с которым ему предстояло сразиться, и… Черный демон в его сознании развернулся из пожирающих самое себя колец и с радостным клекотом устремился на прямую и понятную тропу кровопролития.
