– Они часто потом куда-нибудь идут все вместе, – сказала она Сирилу.
Годфри, похоже, нравился итальянский ресторан через дорогу, а также швейцарский, тоже по соседству. Еще рядом был паб, который любили они все – «Герб королевы», – хотя туда Годфри чаще водил информаторов, чем информаторш.
– Я бы не сказала, что он с ними слишком подружился. – Джульетта накрыла «Империал» чехлом. – Я думаю, это часть его работы – сделать так, чтобы им было легко с ним, понимаете?
– Да, но, когда они там, мы ведь не можем их записывать, мисс? Когда они едят свои спагетти.
В последнем слове звучало презрение. Иностранной еде не было места в лексиконе Сирила – уроженец Ротерхита, он был вскормлен пирогом с угрями и картофельным пюре.
– Ну, надо думать, что нет. – Она встала и пошла за пальто. – Сирил, а вы сегодня что-то рано.
– Нет, мисс. Это вы припозднились. Вы слышали новости?
– Что Черчилль будет премьер-министром? Да.
– Куда вы сегодня идете, мисс?
– В кино, Сирил, – сказала Джульетта из прихожей, вглядываясь в висящее там убогое зеркало и пытаясь понять, не криво ли надета на ней шляпка.
– А что смотреть, мисс?
– Не знаю, если честно. Я иду с подругой, она выбрала фильм. Как вам кажется, на мне шляпка не криво сидит?
– У вас отпадный вид, мисс.
Она знала, что он к ней неравнодушен.
– Да, но шляпка? – Джульетта нахмурилась в зеркало; надо полагать, Сирил не разбирается в шляпках. – Когда должен прийти Годфри?
– В шесть.
В последнее время расписание Годфри усложнилось, так как он начал встречаться с «соседями» еще и днем. («Они многое хотят мне сказать».) Еще он завел привычку стучать тростью в дверь квартиры, где стояла прослушка, – кодовым сигналом «тра-та-та, тра-та-та-ТА», возвещая, что он прибыл.
Лили с надеждой бегала по пятам за Джульеттой, пока та готовилась к выходу из квартиры.
– Извини, гулять мы сейчас не пойдем, – сказала она собачке, наклонилась и в качестве утешения поцеловала ее в шелковистую макушку.
– Лили, я тебя возьму к себе домой сегодня. То-то будет весело, а? Глупая ты собака.
Сирил швырнул собачке вязаного голливога[23], творение Бабушки, загадочного всесильного матриарха, по-видимому воспитавшего Сирила в отсутствие родителей (довольно безответственных, судя по его рассказам). Бабушка яростно вязала для Лили. Она уже связала пикси, медвежонка, полисмена и множество прочих игрушек, и собачка радостно растерзала их всех одну за другой. Лили хорошо дополнила тесный кружок обитателей квартиры в «Долфин-Сквер». Несмотря на мрачную внешность, она была жизнерадостным созданием, стремилась порадовать двуногих и быстро прощала им недостатки. Сирил каждый день приходил пораньше, чтобы шумно повозиться и поваляться с собачкой на ковре в гостиной, а Перри часами изучал собачью природу, ставя небольшие поведенческие эксперименты. («А теперь, Джульетта, пойдите станьте за дверью и произнесите слово „гулять“ нейтральным тоном, шепотом, чтобы я мог проверить ее реакцию».) Иногда Лили смотрела на Перри так пытливо, что Джульетта задавалась вопросом: а вдруг роли на самом деле перевернуты и это собака изучает Перри, а не наоборот?
Джульетта кое-что узнала от Перри о происхождении собачки, а также о родословной ее хозяйки. Хозяйка была «венгерка, совершенно невменяемая». Впрочем, Перри всех венгров считал сумасшедшими – это было как-то связано с распадом Австро-Венгрии, но Джульетта особо не прислушивалась.
Хозяйку Лили, невменяемую венгерку, звали Нелли Варга. Согласно Перри, ее поймали на шпионаже в пользу Германии.
– Мы ее обратили в свою веру.
Что это значит?
– Ей предложили выбор – тихо пойти на виселицу, как другие пойманные нами немецкие шпионы, или работать на нас. Петля – очень убедительный аргумент.
– Надо полагать.
– И теперь эта женщина выполняет наше задание. Во Франции. Мы хотим, чтобы она вернулась сюда, и вот, – он показал на собачку, которая тут же навострила ухо, – наша гарантия. Мы обещали, что собаке не причинят вреда. Эта женщина одержима своим животным, оно – единственный рычаг, позволяющий ее контролировать.
– Если не считать петли.
Немцы уже стучались в ворота Бельгии, а после Бельгии придет черед Франции. Слабо верилось, что Нелли Варга избежит железной пасти, заглатывающей Европу. Джульетта надеялась, что все-таки не избежит, – ей очень не хотелось отдавать собачку.
