– Не соблазнитесь ли?
– Очень мило с вашей стороны. Пожалуй, соблазнюсь.
Она взяла сигарету, и он сел рядом с ней и склонился поближе, чиркнув спичкой.
– Деннис, – представился он.
– Айрис Картер-Дженкинс, – ответила Джульетта.
Она впервые представилась этим именем (если не считать репетиций перед зеркалом). Она чувствовала, как Айрис расправляется, обретает объем, словно бабочка, только что вышедшая из куколки.
– И что же такая милая девушка делает в такой мутной забегаловке? – осведомился «Деннис».
Он что, набрал лексикон своего персонажа из фильмов? Гангстерских, видимо. Кроме первоначального соблазнения, у Джульетты не было заготовленных реплик. Но это, конечно, часть испытания – ее проверяют на умение импровизировать.
– Ну… я живу тут, недалеко.
– В самом деле? – Когда он помогал ей прикурить, то придвинулся совсем близко, да так и остался в этой позиции; Джульетте было неудобно, и она совсем растерялась, когда он накрыл ее руку своей. – Недалеко, говоришь? Удачно. Так что, пошли отсюда? – Он вытащил бумажник: – Сколько?
Джульетта не поняла. Он что, хочет, чтобы она отгадала сумму счета? Или чтобы поучаствовала в оплате? Краем глаза она видела, что женщина в бордовой шляпе встала и приближается к ним.
Подойдя к их столу, женщина схватила Джульетту за другую руку и воскликнула:
– Вы ведь Айрис? Вы подруга моей племянницы, Марджори.
Она улыбнулась Деннису:
– Простите, нам с Айрис надо очень много о чем поговорить.
– Боюсь, мы уже уходим. – Деннис встал. – Правда, Айрис? Ну, ты идешь?
Он потянул ее за руку, поднимая на ноги, но женщина в бордовой шляпе все еще держала Джульетту за другую руку (довольно крепко). Не обращая внимания на Денниса, она сказала:
– Вы ведь знаете, что Марджори теперь живет в Харпендене?
– Понятия не имела. – Джульетта решила поддержать разговор («Старайтесь не играть, а просто быть»). – Я думала, она живет в Беркхэмстеде.
(Ведь правда, что-нибудь такое было бы гораздо лучше в качестве пароля и отзыва? Меньше возможности ошибиться?) Женщина и Деннис занялись перетягиванием каната (с Джульеттой в роли каната). Интересно, подумала Джульетта, когда они перестанут – может быть, лишь тогда, когда разорвут ее пополам? К счастью, Деннис, оценив упорство противника, бросил добычу и вернулся за свой столик, что-то бормоча (возможно, грязные ругательства).
Победительница села без приглашения рядом с Джульеттой и спросила:
– Не соблазнитесь ли ватрушкой?
Джульетта растерялась, решив, что ей предлагают петрушку. К счастью, ватрушка оказалась разновидностью пирога.
– Их пекут прямо здесь, и очень хорошо пекут, – объяснила женщина.
– Очень мило с вашей стороны. Соблазнюсь, – ответила Джульетта.
– Соблазнитесь или пожалуй, соблазнитесь?
Господи боже ты мой, подумала Джульетта.
– Пожалуй, соблазнюсь.
– Отлично. Я, кстати, миссис Амброз, – сказала миссис Амброз.
– Видите ли, дорогая Айрис, – произнесла миссис Скейф, – движущая сила мировой революции – это мировое еврейство. Евреи подстрекали массы к беспорядкам еще в Средние века, правда, миссис Амброз?
– Верно, – благодушно согласилась миссис Амброз.
На самом деле ее звали Флоренс Эккерсли. Она уже много лет сотрудничала с Перри.
Миссис Скейф вонзила зубы в слоеную корзиночку с творогом. Для женщины таких габаритов она ела удивительно изящно. Миссис Скейф, видимо, любила кружева – они в разных видах украшали ее внушительный корпус. Аккуратно вытерев рот салфеткой, она продолжала:
– Самые недавние примеры – русская революция и Гражданская война в Испании. Еще чаю?
– Спасибо, – ответила Джульетта. – Давайте я налью. Миссис Амброз, еще чашечку?
Миссис Амброз ответила утвердительным мычанием: она поглощала выпечку с энтузиазмом, но ей недоставало изящества, свойственного хозяйке дома.
Был вечер субботы. Вот они мы, англичанки, подумала Джульетта. Занимаемся тем, что умеем лучше всех в мире, – пьем чай и беседуем по душам. Только в нашем случае конечная цель этой беседы – государственная измена, не говоря уже о разрушении цивилизации и британского образа жизни. Впрочем, если спросить миссис Скейф, на словах она окажется горячей сторонницей того и другого.
