Я покрутилась на месте, потом села на землю, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь. Куда я попала? Почему это все произошло со мной? Ничего же плохого не сделала! Или это месть за мои планы представить Алешу, как Светкиного жениха? Господи, обещаю, если только выберусь из этого кошмара, никогда-никогда больше не буду подшучивать над сестрой! Я зажмурила глаза в надежде, что когда их открою — рядом будет стоять верная «Калинка». Тогда сразу же позвоню папе, пусть заберет меня отсюда. Похоже, со мной случилось что-то нехорошее, вроде как десять лет назад, в том самом автобусе. Так и скажу: «Папа, у меня съехала крыша!». Картина, где я хожу по психиатрической клинике в смирительной рубашке представилась так живо, что, открыв глаза и увидев в очередной раз изменившийся пейзаж, почти не удивилась. Теперь я сидела на небольшом пригорке, поросшем низкой, выгоревшей на солнце травой, из-под которой тут и там проглядывали меловые отложения. И такими же меловыми обломками была выложена здешняя дорога.
Единственное, что осталось неизменным — лес и шлагбаум, загораживающий проезд. Я подскочила с земли и подбежала к нему. Стоило оглянуться назад, как обнаружилось, что теперь лес упирается в бескрайнюю водную гладь, сливающуюся на горизонте с небом. Тут уж никакие вдохи-выдохи не помогут — похоже, я окончательно спятила.
По щекам потекли слезы, я неловко вытерла их рукой и, поднырнув под шлагбаум, вбежала в лес. Переступив черту, я словно в киселе завязла, стало тяжело дышать. Очертания деревьев плыли и менялись. Ветки становились гибкими и похожими на щупальца. И, казалось, хотели меня схватить. Я попыталась сделать шаг, но не сдвинулась с места: неподатливые ноги не слушались, как и руки. Все, что я могла делать — стоять и смотреть, с каждой секундой теряя частичку сознания, растворяясь в этом месте.
— Дай руку.
Голос доносился откуда-то издалека, из другой жизни, из той, где осталась моя машина и привычный мир. Но этот звук казался единственно реальным в этом порождённом моим больным подсознанием месте. Я обернулась, но увидела только смутный силуэт.
— Дай руку, скорее. Я тебя вытащу!
Да хоть целиком меня забери, помоги только вернуться в реальность. С большим трудом я подняла казавшуюся чужой руку и протянула моему спасителю. Он сразу же крепко сжал ее своими горячими пальцами. Я чуть не вскрикнула от боли: мою кисть как в кипяток окунули. Но исходящий от незнакомца жар прошел по моему телу волной, чисто по ощущениям, вскипятившей кровь. Во рту резко пересохло, голова закружилась. Чтобы справиться с этим, пришлось ненадолго закрыть глаза. И сразу же сквозь охвативший меня жар стал проступать холод. Особенно продрогли ноги, будто я стояла на снегу.
Собственно, так оно и оказалось: открыв глаза, я поняла, что стою посреди заснеженного леса. Шизофрения прогрессирует, надо будет позвонить на работу, предупредить, что в понедельник не выйду. У меня вырвался нервный смешок: вот что значит ответственность — даже в собственном бреду переживаю за своих малышей. И боюсь увольнения.
— Держи, а то замерзнешь!
Я обернулась на голос. Как нелепо: «спаситель» до сих пор держит меня за руку, а я глазею по сторонам. Очередной персонаж моих галлюцинаций сочувствующе смотрел на меня двумя угольками глаз. Его огненно-алые волосы были собраны в хвост, только несколько прядок выбились из прически. Он был ненамного выше меня и вряд ли превосходил весом: уж очень тощий, только плечи широкие, с девушкой не спутаешь. Незнакомец отнял свою руку, поспешно стащил пальто и набросил мне на плечи.
— Держи, озябла, наверное.
После он внимательно посмотрел на меня, задержав взгляд на балетках, затем произнес:
— Я тебя понесу, а то пальцы отморозишь!
Что? Не-е-ет! Картина, где тощий парень берет меня на руки и сразу же падает, не удержав такой вес, так ясно нарисовалась в сознании, что стало дурно. Я мысленно вернулась в прошлое и отругала себя за все съеденные пирожки и шоколадки. И за привычку поспать утром, вместо пробежки. И… Парень сделал шаг вперед и легко, словно пушинку, подхватил меня на руки. Ой-ой. Я затихла, словно мышка, вдруг сейчас пошевелюсь, и он все-таки не удержит меня и выронит? Но рыжий спокойно шел вперед, как будто не замечая мой немаленький вес. От его тела шел настоящий жар, и я тихонько, чтобы незнакомец не подумал ничего такого, прижалась к нему.
