Подсыпать зелье в питье и напоить Ларюшу было легко. Я собралась смыться, пусть в обличьи Викки, но пора мне отсюда.
— Стой! — прижал меня к стене Олаф.
Я и забыла про этого типа. Он неприязненно злобно на меня шипел.
— Шляешься здесь по кроватям, — сплюнул он на пол. — Отвечай, иначе умрешь, — потребовал слуга.
Я испугалась потому, что поняла, этот тип психические неуравновешен.
— Я на короля не претендую, — вырвалось у меня.
— Где Чех? — огорошил меня Олаф. Я поняла, что чувствует король, когда вздымает брови. Мои тоже вверх полезли.
— Кккакая Чех? — С испуга у меня появилось заикание.
Олаф меня тряхнул.
— Где? Где? Где? — он сказал это как-то знакомо. Мне вдруг померещилось.
— Ты кто? Укул? — я замерла в нерешительности. Внешне он не Укул, но и я не Чех.
— Откуда ты меня знаешь? — Он почти перекрыл мне доступ кислорода.
— Папа? — я почти прохрипела. — Я — Чех.
— Что? — Олаф чуть сдвинул руку. Стало легче дышать. — Теперь подробно, — видимо сообразил что и как.
Я поколебалась минуты две, потом потребовала, чтобы он показал, кто он.
Олаф чего-то разбил о дверной косяк и стал Укулом. После моего короткого экскурса в историю моей жизни после побега из камеры, Укул мне поверил.
— Она драконка? — переспросил он, кивая в сторону спящей Ларюшы. — Значит, могла так сильно колдонуть. Мы сбегаем?
— Да, Укул. Но ты бы объяснил, что ты здесь делаешь?
Укул начал рассказывать, когда нас прервали. В дверях появился Слизка. Укул вытянул руку в сторону убийцы и тот упал.
— Дверь закрой, — велел новоприобретенный отец, подхватывая тело Слизки.
Я захлопнула дверь. Укул объяснил, что это кольцо самострел. Последняя новинка, реагирует на определенный тип людей. Так, что не ошибешься в цели. Сделано для защиты.
— Нам бы отсюда выбраться, тогда и поговорим, — Укул вернул себе образ Олафа и смог на мою личину нацепить еще одну личину. Я стала маленькой, кривоногой старушкой.
Через час мы уже мчались по дороге в поместье.
* * *
Я вела машину и думала о том, зачем Укул объявился здесь. Я была знакома с ним всего несколько дней и не думаю, что он искал меня из большой любви.
— Укул, — я резко затормозила. — Почему ты здесь?
Что плохо, так это то, что в этих машинах не предусмотрены ремни безопасности.
— А почему ты едешь по дороге? — вдруг спросил он.
— Что?
— А то, что мы могли бы срезать путь, — Укул пожал плечами на мою глупость. — Машина же на подушке.
— Нет, — мне не понравилось, что Укул меня отвлекает. — Я не знаю местности, это во-первых. А во-вторых, подушки в основном работают на определенной высоте от дороги. Как ты себе представляешь мой полет по лесу? Между деревьев что ли?
— Ладно, как хочешь, — Укул пожал плечами. — А ты поесть не захватила?
— Нет, — во мне закипало раздражение. Тоже мне навязался на мою голову. — Укул, еще раз, что ты здесь делаешь? Ты же меня искал? Я не убивала твою племянницу.
— Я знаю, — просто ответил он. — Ее убил мой племянник.
В этот миг мне стало легче. А я то и не подозревала, что на сердце такой камень из-за подозрений в убийстве.
— Как это было?
Укул рассказал, я поморщилась. Жестокость моего мира вернулась ко мне.
— Укул, а как дед? В смысле Чукмедал? Как он это воспринял? — мне было плохо. Что-то все навалилось: и расставание с Джи, и вот эти рассказы.
— Нормально, — Укул скрыл свою улыбку. — Он все продал и теперь ищет тебя.
Дальше мне надо было спрашивать и спросить я должна была «Зачем?», но задавать вопрос не хотелось. Я четко знала почему именно боюсь услышать ответ.
— Знаешь, он решил, что ты его внучка и хочет жить с тобой, — Укул казалось понял, о чем я молчу и чего боюсь.
Плакать захотелось ужасно.
— Укул, а ты меня зачем искал? — я как-то справилась с внутренним порывом.
— Я получить треть состояния отца, — Укул опять не ответил напрямую.
— И что? — я отвела глаза. Укул похоже готов сдаться и сказать правду. Возникло чувство, что он сейчас раскроется, я пойму, что у него на сердце.
— Я хочу жить с отцом, Чех, — выдал он правду. — Знаешь, за все эти годы я его так и не понял, а сейчас знаю, что он еще не так долго пробудет рядом. Если я его не пойму, то, пожалуй, никогда себе этого не прощу. Жизнь то оказывается простая штука. А я сам ничего не сделал в этой жизни, никого не любил так, чтобы что-то осталось. Наверное, надо начинать жить по настоящему, дочка.
