Липкое, горячее тело, влажные от пота волосы — выкарабкавшись из сна — кошмара, я жадно ловила ртом воздух, а надо мной… склонившись, стояли врачи.
— С возвращением, — хмуро произнес Сергей Леонидович.
Я испугано замерла.
— Опять кома, да?
Седовласый доктор перевёл взгляд на нового врача, которого я до этого ещё не видела: лет пятидесяти — пятидесяти пяти, по виду больше напоминает военного, чем врача, но судя по халату, точнее по бейджу на халате, всё — таки доктор.
— Это Илья Романович, личный врач нашего Альфы.
— Очень приятно, — кивнула я дежурное. — Настя. — Перевела взгляд на «своего» доктора. — Так что, я опять была в коме, да?
— Нет, покачал головой Сергей Леонидович, — но этот сон тоже не совсем …нормален. Мы не могли вас добудиться несколько часов подряд.
— Так сколько же я спала в итоге? — испугалась я, вжавшись в кровать. О, нет, только не говорите, что опять прошла неделя, или день, или…
— Около пяти часов, в общей сумме, — объяснил «новенький», посмотрев на часы.
— Ты очень меня испугала, — раздался откуда-то из глубины палаты голос Андрея. Врачи немного расступились — так и есть. Брат, с расстегнутой рубашкой и ослабленным галстуком, сидел в нелепой позе практически у дверей палаты, в кресле для гостей.
— А почему ты там? — удивилась я.
Андрей замялся, видимо, не зная, как озвучить.
— Его не пускают, — покосившись на врача Баева, озвучил Сергей Леонидович.
— У вас ненормальная привязка к брату, — процедил Илья… как его… Романович. — Во время комы только голос брата вывел вас в нашу действительность. Да и сейчас, всё это время, каждую минуту вашего сна, вы звали Андрея.
— И что такого? — вскричала я, вновь переживая моменты моего сна. — Если мне он снился… Почему я не могу звать брата.
— Потому что он не ваш брат, — ровным голосом ответил Илья Романович, не обращая внимания ни на рык Андрея, ни на мой собственный обиженный возглас. — Вы не кровные родственники, и такая связь может стать чреватой.
— Ты на что намекаешь, урод? — не сдержался Андрей. Вскочив с кресла, он кинулся к доктору.
— Да я ещё с одиннадцати лет рощу. Может, она мне и не кровная сестра, а вообще мой первый ребенок.
Я, глотая слёзы, кивала.
— Вы говорите чудовищные вещи, — глядя на доктора, плакала я. Брат, заметив мои слёзы, сразу сник. — Вы никогда не были в моей шкуре и благодарите Бога за это… Остаться сиротой, без родных, близких… без дома и всякой опёки. Андрей подарил мне новую семью, окутал меня любовью и заботой… Не извращайте ничего! Может, вам не понять нормальных человеческих чувств, но мы другие.
Доктор пожал плечами.
— Допустим. Но та энергетическая…гм… пуповина, которой укутал Вас ваш брат, может тормозить ваше развитие. Вы, Настя, уже половозрелая женщина — однако ещё ни разу не допускали самца до своего тела. Почему?
Лицо моментально запылало — краснею я быстро и легко.
— Как Вы узнали? — Смущенно и злясь одновременно, спросила я у своего врача.
Сергей Леонидович пожал плечами.
— Мы проводили всестороннее исследование во время вашей комы.
— Всестороннее, — хмыкнула я. И, не поверив, спросила. — Там — то зачем?
У доктора на лице заходили желваки.
— Приказ Альфы.
— А, ну конечно, — издевательски протянула я. Затем обратилась к новенькому.
— Вы спрашивали — почему? — Потому что я человек. Потому что мы, люди, руководствуемся не как вы, животными инстинктами, а более высокими чувствами. Вам не доступными. У людей отношения строятся на взаимоуважении, заботе, любви. А в койку прыгать каждый дурак может.
Новенький пожал плечами.
— Присутствие беты в вашей жизни следует ограничить. Это будет выгодно… всем.
Я широко раскрыла глаза и поглядела на Андрея.
— Они ведь не могут, да?
Брат отвёл взгляд.
— Насть, ты теперь принадлежишь Баеву.
Илья Романович обернулся к Андрею.
— Подумайте о своей паре, Андрей Станиславович. Думаете, ей нравится, что её пара по первому звонку срывается из дома. Сколько там вы уже не ночевали совместно?
— Вы теперь и его личную жизнь считать будете? — не удержалась, съязвила я.
Новенький оказался железобетонный.
— Если надо — буду. — Илья Романович повёл плечом. — Неправильные вещи лучше отсекать сразу, а не ждать, пока всё пройдет само — самой. Не пройдет.
