— Чего?
Что-то не так с этим мудреным словечком, заподозрил Эдж. Чертовски не хотелось возвращаться и выяснять, что к чему.
— В летаргическом? — предположил он.
— Возможно, — проговорил Хаос, ничуть не стремясь ему помочь. Он пижонски раздавил о блюдо длиннющий окурок и спокойно выругался: — Засранец он, твой Келлог.
Эджу прискучило сосать «Лаки», но он не позволил себе погасить окурок по примеру Хаоса. Чутье подсказало, что это будет тактической ошибкой. «Слишком ценная штука, — подумал он. Все кругом без курева шалеют, вот он и понадеялся, что словит кайф от сигаретки. — Ни черта, ежели честно». Но все-таки он решил докурить до пальцев.
— Он-то, конечно, может и получше растолковать, — сказал Эдж Хаосу. — Когда мне объяснял, я вроде просек. Знаешь, Хаос, я маленько волнуюсь, ну, в башке такая чушь…
— Ничего, все нормально, — в первый раз проговорил Хаос без холодка, даже сочувственно.
— Не-а, — возразил, приободрясь, Эдж. — Ты все-таки выслушай, ага? У Келлога по гороскопу выходит, что скоро мы сольемся с высшими расами. С Рыбами, ну, с рыбами-близнецами. По гороскопу выходит… — В отчаянии он испещрил тираду рваными цитатами из Келлога.
— Я за гороскоп Келлога и дерьма собачьего не отвешу.
— Нет, ты послушай, — шепотом настаивал Эдж. Он приберег самый важный факт, самый решающий довод напоследок: — Ты вот скажи… Ты слыхал, что дельфины когда-то ходили по суше?
Хаос ничего не ответил, и Эдж подумал, что нашел-таки к нему подходец.
— Келлог это доказал, — заявил он с жаром. — Дыхала — во! На земле случилась катастрофа и загнала дельфинов обратно в воду. Ну, прямо как нас, просекаешь? Планетарное бедствие. — Выдержав многозначительную паузу, он снова спросил: — Ну что, просекаешь?
— Угу, — сухо отозвался Хаос. Должно быть, он вспомнил, что означает слово «дыхала».
* * *
Через час Эдж был в пути, выжимая из машины все силы, — спасался от дождя. Хаос погасил половину свечей, вытянулся на диване, скрестил ноги на спинке. В вентиляционной системе негромко подвывал ветер, на потолке нервно подрагивали тени. Он сморщил нос: Эдж оставил запашок, точно визитную карточку.
Хаос ощущал некий внутренний дискомфорт еще до встречи с Эджем: неуловимая мысль царапала разум. «В сумке», — вспомнил он наконец. Заставил себя сесть, подтащил по столу полиэтиленовый мешок, раскрыл. В мешке лежали коробки из вощеной бумаги, заклеенные сверху черным скотчем. На одной коробке он увидел черно-белую фотографию девушки, над ней надпись: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». «Нет больше молока, — подумал Хаос. — Ни молока, ни воска, ни бумаги. Но она все еще разыскивается».
Прижимая к груди коробку, он снова растянулся на диване. Сорвал ленту, расширил отверстие с рваными краями и уверенно приник губами, глотая неразбавленный спирт, позволяя ему течь по подбородку и шее, чувствуя, как он жгучим водопадом низвергается в сморщенный пустой желудок. Глоток, другой… Утолив на время жажду, он предоставил спирту обживаться в желудке и глотнул воздуха — на закуску.
Первый же храп разбудил его. Выволок из сна наполовину, но достаточно для того, чтобы Хаос опустил молочный пакет на пол и заметил, что свечи еще не погасли. Однако недостаточно для того, чтобы Хаос встал и задул огни. Он двое суток не смыкал глаз, надеялся, что выпивка удержит его от провала в сон. Но теперь его силы иссякли. Иная реальность всегда бывала такой четкой, такой осязаемой, что Хаосу казалось, будто он окунается в нее раньше, чем успевает заснуть.
На этот раз он очутился на соляных равнинах. Голыми руками копал яму в плотном сухом песке. Там, под песком, таилось что-то важное. Над Хаосом багровело от радиации небо. Он с отчаянным упорством вычерпывал ладонями слежавшийся песок. Хаос и сам не ожидал, что земля так скоро растрескается под пальцами и откроется каверна под пустыней.
От черного отверстия по песку разбежались канавки, Хаос попытался отпрянуть, но было слишком поздно. Его неудержимо затягивало во мрак. Он сорвался. Плюхнулся в студеную воду и открыл глаза. Подземная река! Почувствовав, как влажная ткань сковывает движения, Хаос слегка успокоился. «Поплыву под землей», — решил он. Своему чувству направления он вполне доверял.
