Косматые брови джата полезли на самый лоб, обвислые щеки задрожали, а ввалившиеся глаза масляно заблестели. Нижняя губа плотоядно отвисла, обнажив красные десны и остатки черных зубов. По грязно-седой бороде поползла капля тягучей слюны. И эта старая развалина искала себе женщину, которая отдала бы ему свою молодость, свое цветущее тело только потому, что у него есть земля, корова, буйволицы и в кармане больше денег, чем сил в его дряхлом, изношенном теле!
— Что же вы замолчали, бабу-джи? — сердито спросил джат.
— Никого я не знаю, сардар-джи… — через силу выдавил я.
Мы уже шли по нашей улице. Когда подходили к соседскому домику, я невольно повернул голову: на веранде стояла Пушпа и радостно улыбалась отцу. И снова мне вспомнился ярко-красный бархатистый цветок, раскрывший навстречу солнцу свои лепестки.
— Завтра уезжаю в деревню, — вдруг произнес джат, словно говорил сам с собой. — Чего зря время терять? Поищу у себя в деревне, а нет, так получу в обмен.
— То есть как это в обмен? — удивился я.
— Деревенский обычай, бабу-джи. Если женихи — одногодки, они могут обменяться дочерьми: я отдаю ему в жены свою дочь, он мне — свою.
Я снова взглянул в сторону веранды: Пушпа, по-прежнему улыбаясь, терпеливо ждала своего отца, — ведь брань отца для дочери во сто раз дороже ласки отчима… И даже не подозревала о том, какую страшную судьбу он ей готовит.
_____
Ума живет в большом и светлом доме. Родители души в ней не чают. Готовят для нее вкусные кушанья, шьют ей дорогие наряды. И все же девушка чувствует себя глубоко несчастной. Ума знает, что она непривлекательна. Даже больше — она безобразна. У нее длинный нос, обвисшие щеки, острый, выдающийся вперед подбородок и узкие, раскосые глаза. И с этим уже ничего нельзя поделать! Случайно увидев в зеркале свое отражение, она сердито отворачивается.
Каждое утро вдвоем с матерью они читают «Гиту»[7], а вечером слушают старого пандита, который, шамкая беззубым ртом, тянет нараспев слова древнего гимна. Под его монотонное гуденье мать клюет носом и трет глаза, а Ума вертит в пальцах цветок или зеленую веточку, и мысли ее витают где-то далеко-далеко. Дважды в день семья собирается у домашнего алтаря и отец приносит в дар божеству, стоящему в нише, цветы и тонкие яства. Окончив чтение молитв, отец заводит благочестивую беседу о вишнуитах[8], а заодно сообщает жене самые будничные новости. И Уму всегда удивляет его способность говорить в одно и то же время о всемогущем и всеведущем Вишну и о биржевом курсе, о величии духа женщин, совершавших когда-то сати[9], и о счетах на горох и муку. От всего этого у нее такое ощущение, будто кто-то высыпал ей за воротник горсть мякины…
Вот уже четыре года, как Ума закончила среднюю школу. С тех пор для нее томительно тянется сандхикаль — ожидание замужества. Может быть, придет время — и родители найдут ей мужа. Она станет женой чужого человека и перейдет жить в чужой дом. Но когда это будет и будет ли — Ума не знает.
А пока ей нечем себя занять, и каждое утро перед ней встает вопрос, как убить день. Поднявшись с постели, она долго сидит за туалетным столиком, потом ложится на тахту или праздно расхаживает из угла в угол. Когда и это надоедает, она садится у окна и лениво наблюдает сонную жизнь улицы.
Сегодня утром к ней забежала Ракша. Она сообщила, что подруга Сарала приглашает их к себе на свадьбу. Сбор — к шести часам, поэтому Ракша зайдет за ней в полшестого.
Итак, родители Саралы нашли ей жениха… А ведь еще совсем недавно Ракша под строгим секретом рассказывала Уме, что какой-то молодой человек шлет Сарале длинные письма, посвящает ей пылкие стихи и в знойный полдень часами простаивает у ворот женского колледжа, чтобы увидать хоть издали царицу своих грез… Любовь! Это слово всегда наполняет Уму сладким трепетом. Она никогда не произносит его вслух и лишь изредка позволяет себе украдкой написать на бумаге. Правда, отец постоянно твердит о любви Радхи и Кришны[10], но это совсем не то; его рассказ об этой небесной, божественной любви не затрагивает ни одной струнки в душе Умы. Зато мысль о любви земной — вот хотя бы о страстном увлечении этого юноши ее подружкой Саралой — заставляет ее сердце учащенно биться и наполняет все ее существо сладкой истомой…
