– В некотором смысле, – многозначительно засмеялась Андзю.
– Вы, скорее всего, решили не мешать Фудзико, да?
– Нет, не в этом дело. Я потом бесконечное число раз прокручивала в памяти тот день. Что я чувствовала, когда обнимала Каору, что за нехорошее предчувствие у меня возникло? Что Каору было нужно от меня?
Казалось, Андзю прислушивалась к голосам, звучавшим из далекого прошлого.
Вот что пришло в голову тебе, ровеснице тогдашнего Каору.
Несмотря на то что для них, не связанных кровным родством, изначально не существовало никаких табу, десять лет они играли роли брата и сестры, и эту стену преодолеть было непросто. Даже если у Каору – после того как он ушел из дома Токива – появилось право стать возлюбленным Андзю, то она сделала свой выбор: навсегда считать Каору младшим братом. Она полагала, что только это может продлить ее любовь к Каору и надолго удержать их от расставания.
Андзю выслушала тебя и сказала:
– Я тоже раньше так думала, но сейчас у меня другая точка зрения. Захоти Куродо в свое время продлить отношения с Таэко Мацубарой, он бы поступил так, как ты говоришь. Но у нас с Каору все было иначе. Может быть, если оглянуться на результат, покажется, что нет никакой разницы, но, по-моему, в тот миг Каору жил ощущением момента. У реки Т. М. были не только мы с Каору, но и еще один человек.
– Кто же?
– Фудзико. Каору смотрел на меня – я была у него перед глазами, – а видел он Фудзико, которой там на самом деле не было. То есть я выступила в роли Фудзико.
Любовь Каору не умерла. Несмотря на то что их разделял Тихий океан, нет, именно потому, что их разделял Тихий океан, любовь Каору продолжалась. Прошло уже пять лет с момента их расставания. Чио-Чио-сан, предайная Пинкертоном, прождала три года и сама убила свою любовь. Но Каору не терял надежды даже спустя пять лет.
– Я считала: пока они обмениваются письмами, пока Каору продолжает писать стихи и петь песни, его любовь жива, – продолжала Андзю. – Но однажды образ Фудзико исчез, и Каору, до тех пор не находивший себе покоя, перестал действовать. Я думала, что его съедает червь тоски и что эта тоска – от несчастной любви. Но я ошибалась. Его любовь просто впала в зимнюю спячку.
– А потом Каору очнулся ото сна, да?
– Закончилось его детство. А любовь из наивного детского увлечения переросла во взрослое безумие. Тогда и тоска Каору, и его безрассудство становятся легко объяснимы. Я думаю, отважно решив опасные проблемы Токива, он доказал, что повзрослел. Действуя в своей манере, он хотел получить право любить Фудзико. И превратился из гусеницы в бабочку. В тот день на берегу реки Каору в последний раз был моим младшим братом. В моей памяти навсегда останутся дрожащая спина Каору в ту его первую ночь в доме Токива и выражение его лица тогда, у реки.
– Тетя Андзю, а почему вы не остановили Каору? Если вы любили его, у вас же была возможность не отпускать его в Америку?
– Ах, Фумио, ты же забываешь об одной важной вещи. Останови я тогда Каору, он бы не встретился с твоей мамой. Иначе говоря, ты находишься здесь именно благодаря тому, что я тогда не остановила Каору.
– Может, и так…
Ты почему-то нервничала, и тебе не удавалось сформулировать то, что ты хотела сказать. Но Андзю поняла тебя.
– Ты говоришь о том, что должна была сделать любящая женщина. Спасибо. Честно говоря, я не хотела отпускать Каору. Потому что он был только моим и больше ничьим младшим братом. Я провела с ним больше времени, чем любая из женщин. Но я не смогла остановить его. Даже если и любила его, даже если и знала, что его любовь ждет печальный финал.
Услышав о печальном финале, ты вспомнила о надписи на могиле Каору. Что же случилось между ними?
– Любви Каору не суждено было сбыться?
– Пока рано делать выводы. Потому что любовь Каору продолжается и сейчас, в этом две тысячи пятнадцатом году.
Значит, любовь еще не закончилась?! Ты услышала самое важное. Один из героев этой истории любви пропал без вести. А что делает сейчас Фудзико и где она?
– Фудзико отправилась туда, куда Каору попасть не может, верно?
Андзю повернулась к тебе лицом и тихо кивнула. Тебе показалось, что она видит не только выражение твоего лица, но и то, что творится у тебя в глубинах подсознания, – и ты почувствовала дрожь в спине. Несомненно, в невидящих глазах Андзю отражалось настоящее, прошлое и будущее Каору и Фудзико.
