Я... это я. Это понятно? Но где?
Сима нет. Как-то привык я к вечному ернику и книгочею. Жаль... и поболтать не с кем. Даже внутреннего голоса никакого у меня нет, ...есть только АК и камуфляж? Опа! Значит я опять на Земле.
Только вот все это, я думал уже на ходу, споро сваливая с места недавней лежки. Думать будем потом. Когда чего-нибудь поймем, ...если раньше не поймают меня. Почему поймают? Не знаю. Но выяснять это - желания нет. Валить надо отсюда быстро и как можно быстрее! Вот в этом я почему-то был уверен на все сто. Повстречать тут сердобольную старушку, столько же шансов, сколько и встретиться с честным чиновником.
Итак, плюсы? Три рожка, нечищеный автомат, из дула которого явно воняло. А это значит, что из него недавно стреляли и скорее всего я. Две 'черепахи', РГД-шка и нож. Привычная мелочевка по карманам. И никаких документов. Мягко скажем не густо, но и не смертельно.
Отчего-то ни хрена меня не тянет предаться размышлениям - 'где я и почему?'. Автомат в руке как-то не дает поумствовать на эту тему и повыяснять - где ближайшие люди.
Что же это такое? Средневековье - бред? И ничего не было? Но я ведь все помню! ...меня контузило? Это были глюки? Белочка? И опять прежний вес при мне.
Что ж так не прет-то?! Пейзажик... - жопа... с горами рядом. Может это сон? Или не сон? И проверить свою вменяемость ну ни хрена не тянет, как и повстречать добрых местных жителей. Даже водички попросить у местной красавицы, как-то не хочется.
Но паскудное седьмое или двадцать седьмое чувство подсказывало, что попадалово в этот раз серьезное и что гонят меня, как волка на флажки. Теперь надо определиться так это или нет.
Я быстро залез на примеченное дерево. Ну... мля, кто бы сомневался! Любимый Кавказ. Хрен его, с чем перепутаешь. Я огляделся. А лесок-то - дерьмо! Совсем даже не Белоруссия и даже не Питер. Крылья гор тупо тянулись вправо и влево, а посредине что-то похожее на проход. На задний.
Немного просидев и внимательно глядя в ту сторону, откуда сваливал, я наконец-то нашел подтверждение любезной попытке поговорить со мной на тему безопасности, моей, весьма предупредительной седалищной мышцей. Не подвела ж... она. Вон они - преследователи. 'Разлюбезные моему сердцу' бородатые хари с автоматами. Было видно как они, через просвет выбрались на мой след. Следопыты долбанные. Три... шесть... восемь. Это я стольких видел, а быть их может и больше. Чем же это я насолил вам, 'дорогие' ненавистники свинины.
Выгонят меня сейчас, на чисто место... прижмут из автоматов, пока другие не подберутся и забросают гранатами. Ну или споют чего-нито на местном, если возьмут живым, пока будут измываться и резать глотку. Либо... либо пристрелят сразу, что конечно гораздо предпочтительнее.
Но-но ребятки... только не так быстро!
А вот эту ложбиночку-то вы никак не минуете и мимо не пройдете. Больно уж место это удобное. Вот я вам тут сюрпризец и оставлю. Авось и наступите на грабельки. Вывинтил запал из эфки, глянул, закрутил. Ну ни хрена ведь не понятно? Ложился спать бароном, а проснулся дома. А руки привычно крепили гранату к дереву, растягивали леску, любезно оставленную мне в наручном кармане, разгибали усики....
За спину бы им зайти, но видно не судьба. Не зря ведь я оттуда ломился. Адреналин радостно сочился из ушей. Перло сейчас меня как надо. Ни жратвы, информации, ни карты. Хотя надо бы перечислять наоборот.
Тело мое. Шрам на башке и на плече я пощупал. Год, какой хоть год? С этими мыслями я и выскочил к концу. К своему. Вот она - жопа. 'Слева пропасть - справа обрыв'. 'Шел он к Одессе, а вышел к Херсону!!!'. Пустыней матрос Железняк шел не иначе. Двести верст это как раз в духе наших революционных товарищев. А не пох ли нам, где революцию делать? Мля... им-то революция, а мне? Чего ж делать-то? Лесок кончился, дорога тоже, да и жизнь похоже... на прощанье показала фигу. Сука ты... и все!!! Мысли в башке пока я по быстрому оглядывал все тут, вертелись совершенно левые. Не пускал я к себе страх, не пускал. Думалось о чем угодно, но только не о смерти. Ни каких героических мыслей, ни какого возвышенного слога... - только хриплое дыхание, мат сквозь зубы и дикая злоба загнанного зверя.
