— А бордель, когда он открыл? – поспешил узнать Сигурд.
Тару слегка перекосило. Бордель похоже стал предпоследней каплей для её терпения. Что могло бы оказаться последней, узнать уже никому не суждено.
— Пять дней назад, — выдавила из себя она. – Нанял в него кучу каких-то девок и здоровенного толстого ублюдка. Туда же он и сам переселился. Теперь в нашей постели постоянно оказывались эти его работники. Как я хотела его убить!
— Что же не убила? – спросил Черс.
— Как?! Он же дух!
— Не предупреждала бы о визите брата, — предложил вариант Сигурд.
— Так ты и об этом знаешь, рыжий?! – охнула Тара. – Был тогда в борделе?
— Нет. Мне рассказывали.
— Пойми, не в моих принципах, — сказала воительница, — вот так подводить заказчика. Даже, если бы никто и не узнал о моем предательстве, я сама себе стала бы противна.
— Дух твоего благородства не оценил, — заметил Сигурд.
— Да, он влез в моё тело и попытался оказаться, как можно дальше от своего братца. Это ужасные ощущения, когда ты всё видишь, всё понимаешь, но ничего сделать не можешь. Я чувствовала пульсацию его страха. Не человеческого. Люди так не боятся.
— Куда именно он направился? – поинтересовался Коратцо.
— Сначала в порт, потом в бедняцкие кварталы, — с отвращением произнесла девушка. – Щупальца этого существа проникали в мои мозги. Я практически физически это ощущала. Он копался в моих воспоминаниях, находил что-то подходящее, доходя в этот момент до экстаза. Буквально, Сет его возьми! Затем бежал, как сумасшедший, не переставая ни на миг колдовать.
— Проклятье, — проронил Коратцо.
К счастью, никто не понял, к чему именно относилось это высказывание.
— Успокоился он только на следующее утро, — продолжила Тара. – Попытался завести со мной беседу. Меня тошнило от его присутствия в моей голове.
— Я думаю, — предположил Сигурд, — ты смогла себя преодолеть.
— Это было непросто, — признала девушка. – Но я слишком хотела жить. Пришлось смириться с тем, что эта тварь теперь неотъемлемая моя часть. Тем более, что иного выхода у меня не было. Дух, кажется, наконец понял, что если он и дальше будет самостоятельно пользовать мои воспоминания, то ничего хорошего из этого не выйдет.
— Он не мог связать причину и следствие, — сказал Сигурд. – Имел на руках множество отдельных фактов, а соединить их у него не получалось.
Девица удивленно глянула на Сигурда. Большинство людей недооценивало интеллект ванира, полагая его простой горой мускулов. Первый помощник капитана с удовольствием пользовался этим.
— Пожалуй, всё так, как ты говоришь, — согласилась Тара. – Он предложил вернуть мне власть над моим телом. Сам он при этом становился наблюдателем, команды которого я должна была беспрекословно выполнять. Разумеется, я на это согласилась.
— Чей образ жизни вы вели? – спросил Сигурд. — Твой или духа?
— Скорее его, — ответила воительница. – Я по его указкам выискивала для него развлечения. Если вы позволите, то подробности я опущу. Поверьте, это было достаточно мерзко. Фантазии у этого существа совершенно безумные.
— Скажи хотя бы, в какой части города вы проводили время? – настаивал Сигурд.
— В кварталах бедняков. Там люди падки на золото. Ради одной монетки, они согласятся на что угодно. Иногда мы забредали на базар и в порт, но такое случалось редко. Дух очень боялся, что его обнаружат. Даже в своих развлечениях, он был вынужден себя ограничивать.
— Он предлагал тебе что-то конкретное, — спросил Сигурд, — а ты разубеждала его, говоря о возможной опасности?
— Он сам себя разубеждал, — ответила Тара. – Своего рода мысли вслух. Любил он этим делом заниматься. Раздражала меня эта его привычка просто неимоверно.
— То есть каждый день и каждую ночь вы проводили в новом месте? – продолжил задавать вопросы ванир.
— Нет. Ночевали мы здесь. У Бродо. Дух в первую же ночь потребовал, чтобы я соблазнила аргосца. Ему нравилось наблюдать за мной со стороны. Радовался, наверное, тому какую способную ученицу взрастил. А я ведь и вправду опыта за эти три дня набралась немалого. Так хорошо Бродо обработала, что он даже депеши в Луксур отправлять перестал. Вот только с каждым днем, с каждым колоколом мне становилось всё противнее и противнее. И дело не в том, на какие извращения меня подбивало существо, поселившееся в моей голове. Мне казалось, что я предаю весь род человеческий, являюсь пособницей наимерзопакостнейшей твари, которая только и ждет того момента, когда весь этот город провалиться в тартарары, а до тех пор старается оттянуться на полную катушку.
