Кинсолвинг ничего не возразил. Когда он запустил вспомогательные насосы, вода быстро ушла вниз. Если бы функционировали все насосы, уже был бы снова осушен уровень двадцать три.
– Кто дежурил, пока я был внизу?
Вопрос застал Алу врасплох.
– Я, – ответила она. – Но я не знала, что ты отправился вниз. Ты должен был мне сказать. Взял бы лучше контрольный коммуникатор, чем отбирать у Нины. Он бы наверняка что-то записал!
Кинсолвинг чувствовал, как эмоции боролись между собой в этой женщине. Он протянул свою перевязанную руку и слегка погладил ее по щеке. У Алы на веке появилась слезинка и медленно покатилась вниз.
– Не плачь, – попросил он. Наклонился и поцеловал ее.
– Я буду в центральном управлении. Отдыхай, Барт. Завтра приедет агент-генерал ллоров, чтобы провести расследование. Тебе придется иметь дело с ним. Ты ведь знаешь, как они себя ведут с людьми.
Кинсолвинг знал. Ллоры общались только с начальством и отказывались признавать нижестоящих людей. Он никогда не мог понять, может, так они управляют своим обществом или это – показное презрение к тем, кого они считают ниже себя? Кинсолвингу не нравился лично агент-генерал ллоров, но он некоторым образом сочувствовал позиции инопланетян. Могло показаться странным, что они позволяют пришельцам, представителям чуждой расы, эксплуатировать ценные ископаемые, но Бартон обнаружил, что у ллоров нет горнодобывающего оборудования и техники, а гордость мешает им покупать все это у гуманоидов.
Кинсолвинг поудобнее устроился на кровати, солнце согревало его ноющее тело. Он закрыл глаза и прислушался. В течение долгой минуты Ала Марккен стояла у кровати. Потом быстро вышла. Это он определил по хлопку закрывающейся двери. Старший инспектор открыл глаза, соблюдая осторожность, и оглядел комнату. Все казалось нетронутым, ничего не передвинуто, ничего не добавлено.
В нем, однако же, поднималось беспокойство. Что-то все-таки не в порядке. Он долго осматривался, чтобы найти ответ. Его настольный коммуникатор повернут так, что смотрел в пустую стенку. Сперва Кинсолвинг подумал, что Ала стояла у стола и пользовалась коммуникатором, но понял, что это физически невозможно. Ей пришлось бы наклоняться над верхней частью коммуникатора. Лучше теперь его повернуть... Или оставить так, как есть.
Ненавидя себя за паранойю, Бартон осторожно поднялся с кровати, медленно двигаясь и не производя никаких звуков. Он босиком подошел к письменному столу и пригляделся к той стороне коммуникатора, которая была повернута к кровати. Небольшие царапины на боковой стороне показали, что в коммуникатор кто-то лазил.
Что же в него засунули? Кинсолвинг догадывался, что, возможно, это чувствительный записывающий микрофон, поскольку непрозрачный футляр коммуникатора не позволял получать видеоизображения. Инженер внимательнее присмотрелся к аппарату, чтобы убедиться, что из него не торчит никакой лишний проводок. Провода не торчали. Хорошая шпионская работа, сделанная в спешке и при помощи тех средств, какие оказались под рукой.
Кто же шпионил? Не хотелось бы Кинсолвингу один на один сталкиваться с ответом на этот вопрос.
Осторожно двигаясь, Кинсолвинг собрал одежду и проскользнул в ванную. Он закончил одеваться, морщась от боли, пронзающей тело после приключения в шахте. Выбравшись через маленькое окошко, он спрыгнул на землю и направился к компьютеру позади центрального управления.
Тихонько пройдя в открытую дверь компьютерной, он увидел, что над панелью машины склонилась Ала Марккен. Кинсолвинг не слышал ее слов, но, судя по выражению лица, она говорила с кем-то, с кем не хотелось общаться.
Кинсолвинг вошел в пустое архивное помещение и направился к хранящему информацию компьютеру. Уселся на стул и постарался устроиться поудобнее.
– Не могли уж пневматический стул поставить, – проворчал он, сожалея о своей собственной экономии прошлых дней. Старший инспектор вызвал информационные файлы, установил программу сравнения данных, пробежался по диаграммам и провел полную проверку продукции шахты.
Интенсивно поработав два часа, он откинулся на стуле. Тело у него все еще ныло, но теперь его чувства заглушили боль. Хищение редкоземельных пород из шахты оказалось куда крупнее, чем он рассчитывал. Масса добываемого не сходилась с тем, что было зарегистрировано. Добрая половина всей добычи Глубокой номер два оказалась украдена.
