В отличие от большинства государственных учреждений министерство не закрывалось по пятницам. В нем оставались дежурная бригада и штатный состав автоевнухов, управляемых разумным зданием. Когда Фатима вошла в офис вместе с Хадией, она практически не обратила внимание на пустоту или странную тишину. В своей голове она все еще переваривала прошлую ночь.
– Обычно я провожу пятницу с кузинами, – поделилась Хадия. – Но я рада, что вы позвонили.
Фатима осознала, что она не просила Хадию приходить – скорее потребовала. Это было грубо. Но это говорило о том, насколько она взвинчена. Этим утром она твердо решила отправиться на работу. Даже выбрала консервативный костюм – синий с темно-бордовым галстуком и крепкими коричневыми туфлями. Игры в денди могут подождать. Ну, помимо золотой заколки для галстука и запонок из того же набора. Не говоря о котелке и трости. Может фиолетовая рубашка в полоску считаться за дендизм?
Как бы там ни было, она собиралась подойти к делу со всей серьезностью. Трудно признать, но Ахмад оказался прав. Ей стоило отработать подозреваемого в маске. Вместо этого она отодвинула расследование на задний план, дожидаясь результатов Асима. Отчасти причиной тому была Сити – чье возвращение повлияло на нее больше, чем ей хотелось признать. Но город не стоит на месте только потому, что она решила взять выходной.
– Будьте начеку, – сказала Фатима, когда они подошли к лифту. – Лучший совет, который я могу дать агенту. – Хадия была в министерском кителе, длинных темных юбках и с сумкой, переброшенной через плечо. Хиджаб, однако, был темно-зеленого цвета. Она что, пыталась подобрать одежду в тон прошлого костюма Фатимы? – Но спасибо, что пришли. В деле появились новые зацепки.
– Само собой. Хотя мне интересно узнать, что за новые зацепки появились между вчерашним вечером и сегодняшним утром? – Двери лифта разъехались, и они вошли внутрь.
– Больше, чем вы можете предположить, – ответила Фатима. – Подвал.
Лифт начал спускаться, и она обернулась, тут же наткнувшись на полный предвкушения взгляд Хадии. Аккуратно выбирая слова, она рассказала о произошедшем ночью – разумеется, исключая Сити и называя Ахмада «информатором». Пока Фатима говорила, она позволила руке прижаться к ребрам. Сити дотащила ее домой, перевязала рану, а затем свернулась вокруг нее на кровати, напевая песню, погрузившую ее в глубокий сон. Когда она проснулась, нубийка, разумеется, уже исчезла. Как и боль. Осталось только слабое жжение. Странно. Может, она зря переживала и ребро не треснуло, а удар прошел вскользь. Когда она закончила, Хадия шумно выдохнула, словно это она вела рассказ.
– Ваша ночь определенно была более волнующей, чем моя. Аль-Джахиз! Вернулся!
– Останови лифт, – скомандовала Фатима, и кабина, покачиваясь, зависла. Она уперлась взглядом в Хадию и строго произнесла: – Этот человек в черном. Кем бы он ни был, он может оказаться замешан в массовом убийстве. Он может оказаться преступником. Но он не аль-Джахиз. Значительная часть нашей работы заключается в отшелушивании иллюзий. Не попадитесь в одну из них.
– Вы правы, – дергано кивнула Хадия. – Конечно.
Фатима приказала лифту продолжить движение.
– Но вы думаете, что здесь есть связь, – предположила Хадия. – В городе появился человек, который утверждает, что он аль-Джахиз, и оставляет огненные визитки. Члены посвященного ему братства найдены сожженными заживо.
– И некто, подходящий под описание, был замечен на месте преступления, – добавила Фатима.
– Но почему этот… самозванец… на вас напал?
Фатима над этим размышляла, но до сих пор не нашла хорошего ответа.
– Может, я выделялась.
– Что насчет ифрита? Вы его видели?
– Не совсем. Видела странно движущийся огонь, но и все.
– Зачем тогда мы едем в подвал? – Хадия выглядела сконфуженной.
