По крайней мере, так протекало большинство ее визитов.
Фатима отставила чашку, чтобы пробежаться по бумагам в лежащей перед ней папке. Во время неловкого и молчаливого возвращения из Гизы она уже их просматривала – минимум три раза. Или так, или пришлось бы поддерживать разговор. Теперь она читала вслух:
– Хадия Абдель Хафиз. Двадцать четыре года. Родилась в семье среднего достатка в Александрии. Изучала сравнительную теологическую алхимию в местном университете. Лучшая в своей группе. – Она сделала паузу, подняла глаза. – Два года преподавала в Египетском колледже для девушек в Америке?
Хадия, сжимавшая чашку с черным мятным чаем, оживилась, оправила свой китель, – похоже, она обрадовалась, что ей наконец позволили говорить. Фатима почти забыла, как выглядит министерская униформа для женщин, поскольку сама давно уже от нее отказалась. Помимо кителя на девушке был слишком уж выделяющийся небесно-синий головной платок. Приверженцы традиций и египтяне из глубинки все еще неодобрительно относились к цветастым или узорчатым хиджабам, даже в Каире. Очевидно, она хотела создать образ абсолютно современной женщины.
– Думала, мой диплом будет полезен в королевской миссии, – ответила Хадия.
– В Америке не слишком-то любят алхимию, – вскинула бровь Фатима.
– Миссия в Нью-Йорке, в Гарлеме. Еще работала с иммигрантами в Бруклине – цыганами, сицилийцами, евреями. Их всех подозревают в насаждении «чуждых традиций». – Крупный нос сморщился в отвращении.
Объяснений не требовалась. Американский антимагический закон был широко известен.
– Вернулась в Египет, где была принята в Академию министерства с первой попытки. Выпустилась в 1912 году, распределили в александрийское бюро. Но теперь вы здесь. В Каире. В качестве моей… напарницы. – Фатима закрыла папку, толкнула ее через стол. – Не каждый день новая напарница появляется на месте преступления со своим резюме.
Смуглые щеки Хадии вспыхнули румянцем, пальцы нервно сжали столешницу.
– Директор Амир планировал, чтобы мы встретились завтра. Но я и без того задержалась в министерстве, когда услышала о деле. Так что я поймала такси и решила представиться. Теперь вот думаю, что, может, и не лучшая была идея…
Фатима подождала, пока она умолкнет. Министерство настаивало, чтобы агенты брали напарников. Пока ей удавалось выкручиваться. Все знали, что она работает в одиночку. Уж точно Амир. Скорее всего, он планировал огорошить ее завтра, когда назначение будет официальным.
– Агент Хадия. – Женщина вскинулась, ее темно-карие глаза сосредоточились на Фатиме. – Мне кажется, здесь какая-то ошибка. Я не запрашивала напарницу. Ничего личного, просто я работаю одна. Уверена, они могут приписать вас к кому-нибудь другому. В александрийском бюро есть следовательница – агент Самия. Одна из лучших женщин в министерстве. Могу написать письмо, если хотите. – Вот. Даже сочувствие на лице получилось изобразить. В жестокости нет нужды.
Хадия замерла, что-то прикидывая, поставила чай на стол.
– Мне говорили, что вы поначалу можете не согласиться взять напарницу. Когда я выпустилась, меня распределили к агенту Самие. Я отказалась. Сказала ей, что хочу работать с вами.
Фатима остановилась посреди глотка.
– Вы отказались работать с агентом Самией? Прямо ей в лицо? – Агент Самия была одной из самых впечатляющих женщин, каких она когда-либо встречала. Ей просто невозможно было отказать.
– Она пожелала мне удачи. И вот я здесь.
– Но почему вы хотите работать со мной? У Самии гораздо больше опыта.
– Почему я хочу работать с самой юной следовательницей, которая выпустилась из академии в двадцать? – На лице Хадии проступило искреннее изумление. – Которую приписали к каирскому бюро? Которая стала специальным следователем всего за два года? Чьи дела изучают в академии?
Фатима хмыкнула. Вот так слава и портит жизнь.
– Думаю, вам стоит знать, что я не зря сегодня съездила в поместье Уортингтонов. – Хадия достала еще одну папку, открыла ее и положила на стол. Глаза Фатимы округлились. Зарисовки места преступления!
– Как вы?..
– У меня кузина в полиции. – Хадия усмехнулась, демонстрируя слегка выдвинутую верхнюю челюсть.
