Михаил и сам не заметил, как вместе со всеми стал подпевать припев. Сидящий рядом с ним синьор в богатых одеждах – бархатной малиновой курточке, таком же берете с золотой брошью на нем и темно-зеленых штанах – тоже подпевал. Но когда песня закончилась и вышел фокусник, он недовольно сморщил нос.
Фокусник сначала довольно ловко жонглировал кольцами, а потом стал показывать немудрящие фокусы. Получалось у него не очень, и публика стала негодующе свистеть.
Михаил знал один немудрящий фокус, которому его научил приятель в институте. Показывать его можно было везде и без предварительной подготовки. Заключался он в исчезновении монеты и появлении ее из самых неожиданных мест – изо рта, из уха. Михаил сначала долго тренировался, чтобы фокус получался без сучка без задоринки.
Он повернулся к синьору, стоящему рядом:
– Вы не одолжите мне один сольди? Я вам его тут же верну.
Богатенький синьор скривился, но монету из кошелька вытащил.
Михаил взял ее пальцами, сделал несколько пассов и показал пустую ладонь. Потом хлопнул себя по уху и достал монету из другого уха.
Глаза богатенького синьора округлились от удивления, а стоящая рядом с ним женщина, вероятно, жена, взвизгнула от восторга.
– Еще!
Михаил покрутил монету в пальцах, а затем она исчезла – он показал пустую ладонь. Протянув руку к шляпке женщины, он снял монету с поля шляпы и вернул синьору.
Стоящие рядом люди зааплодировали, закричали «браво!».
– Синьор, вот так делают фокусы.
– Вы из этих? – кивком головы синьор показал на артистов.
– Нет, я торговый гость, чужестранец.
– О! Я думал, что вы итальянец, у вас такое чистое произношение!
– Вы мне льстите, всего доброго, – Михаил отвесил легкий поклон и ушел с площади.
Он не спеша шел по набережной, разглядывая мосты. Были они арочные, красивые, каждый с неповторимой архитектурой. А в Москве мосты пока деревянные, Питера же и вовсе еще не существует.
Вернувшись к вечеру на постоялый двор, он славно поужинал и спросил у хозяина, не интересовался ли им кто.
– Нет, синьор, – ответствовал хозяин.
Наверное, у Леонардо дела, должен же он зарабатывать на жизнь.
Так же прошел еще один день.
На третий день Михаил сам пошел в церковь, где Леонардо показывал ему незаконченные фрески с ангелом. К своему удивлению, он увидел там богатенького синьора, которому показывал на площади фокусы с монетой.
– Добрый день, синьор!
– А, фокусник! Здравствуйте.
В этот раз синьор был одет в заляпанный красками халат и выглядел, как маляр.
– Я бы хотел увидеть Леонардо.
– Я бы сам хотел видеть этого бездельника! Увы, уже три дня он не показывается мне на глаза. Позвольте представиться: Верроккьо, владелец мастерской и наставник этого оболтуса.
– Микаэле, торговый гость. Впрочем, я, по-моему, уже представлялся. А где он может быть?
– У него сто дорог, а у меня одна – откуда мне знать? Скорее всего где-нибудь пьет вино с друзьями. Выгнал бы я его, но у мальчика талант, а он дается Богом! Да вы посмотрите на его ангела! – Верроккьо ткнул пальцем в сторону фрески.
Михаил уже видел творения Леонардо и рядом с ним – ангела Верроккьо. Леонардовский ангел выглядел явно лучше. Но и Христос, написанный учителем, тоже смотрелся великолепно.
– Вы не поверите, но этот ленивый оболтус скоро превзойдет в живописи меня! Меня, Верроккьо, картины которого висели уже в галерее Уффици и на стенах дворца герцогов Медичи, когда Леонардо еще только родился!
– Мне кажется, вы слишком требовательны к нему, синьор Верроккьо. У парня талант, причем не только живописца – у него задатки талантливого механика и инженера. Он мечется, ищет свое место в жизни.
– Зачем? Он его нашел! – Верроккьо снова указал кистью на фрески. – Сам святой Лука, я уверен, будет в восхищении от его фресок.
– Прощайте, – Михаил откланялся.
Для учителя Леонардо его ученик в первую очередь – художник.
Михаил не смог встретиться с Леонардо ни в этот день, ни на следующий.
Меж тем пришла пора уезжать. Пока он доберется до Венеции, будет в самый раз, месяц. И уезжать, не повидавшись, не поговорив с Леонардо, обидно, но он сам где-то скрывается. Наверное, избегает общения с Михаилом. Хотя он и в церкви не появляется, учитель его тоже не видел.
