Машинально взяв с подоконника старую колоду карт, я начал ее тасовать. Петрович с интересом смотрел мне на руки. Карты порхали, летая туда-сюда, то и дело меняя свое положение. Туда-сюда, туда-сюда… Вдруг я резко провел пальцем по краю колоды. Карты одобрительно захлопали, затрещали. Есть! Нашел! Есть мыслишка, как мне прикрыть операцию по потрошению этой лондонской фирмочки. И не плохая, скажу я вам, мыслишка! Так и будем делать.
— Я все понял, Петрович! Ухожу в нети… А вы тут что будете делать?
— А я собираюсь вечером съездить на полигон. Надо бы подменить Костю на несколько дней. Он вызвал из Москвы своих ребят, будет перебрасывать в закрома твои ценности…
— Так что ты будешь в поезде мучиться, а? Давай я тебя на объект подброшу? Все равно мне сейчас лететь в убежище надо. Только вот заскочим к моим. Передашь записку родителям, Петрович? Чтобы они не волновались?
Петрович кивнул, и я нацарапал коротенькую записку.
«Дорогие мои родители и дед!
Это я — ваш раздолбаистый сын и внук! На некоторое время я уезжаю в Южную Осетию — нашел там одного целителя, еду к нему лечить спину. Со связью там плохо, так что звонить не буду. У меня все хорошо. Я сыт и пьян. Весь нос в табаке. Денег полные карманы. Не беспокойтесь обо мне. Я скоро вернусь. Это не вся правда, но так надо говорить, если вас будут обо мне спрашивать. Человеку, который передаст записку, можно полностью доверять. Если что — он поможет в любых вопросах. Ваш Афоня.»
— Ну, пошли? Все собрал, что надо? Такси свободен — прошу садиться!
И мы полезли в свое транспортное средство. Впереди нас ждала долгая дорога. Каждого — своя.
Как говорилось в одном старом анекдоте: «Вчера, в Кремле, Леонид Ильич Брежнев принял английского посла за французского и имел с ним продолжительную беседу, представляющую взаимный интерес…»
Я такого, конечно, допустить не мог. Я точно знал, кто мне нужен и с кем мне говорить. Для встречи с этим человеком мне пришлось смотаться на Шарике в Москву. Мой знакомый жил и работал там.
Светить свой телефон я не стал. Пришлось воспользоваться автоматом.
Наконец, после семи долгих гудков, трубку подняли, и сдержанно-льдистый голос вежливо спросил: «Да-а?» Это был мой хороший знакомый, москвич, эксперт по всякой банковской суете и безопасности. Он не доверял звонкам с незнакомых номеров. Наверное, уже успел дать команду повесить прослушку и включить запись.
Я начал приглушенным шепотом, старательно имитируя одесский блатной прононс.
— Если ви хочете и дальше безо всяких циглей-миглей ездить в своей серебристой «Ауди» и кушать по пятницам рибу-фиш, то немедленно приходите в ресторацию «Бонвован», займите шестой столик слева и положите под салфетку пятьсот рублей. Всосал, фраерок?
— Ша! Ви таки уже можете спокойно положить себе свой страшный черный «Манлихер» в карман, рядом с его тезкой. Считайте, что я уже зашел…
Чего-чего, а соображал мой знакомый всегда моментально. Иначе ему не платили бы в банке таких бабок, что многие дедки завидовали. Имя его я назвать не буду — он весь из себя такой засекреченный. Зовут его Игорь.
Только я закончил мучить официанта приличным, но легким заказом и выбором вина, как в зал ресторана зашел мой визави. Он был красив и элегантен. Впрочем, — таким он был всегда. Ухоженные усы подчеркивали мужественность и настоящий парижский шарм. Вот гадом буду — к этим усам хорошо бы подошли погоны! И носил ведь он их, носил! Хотя, хм-м, в финансовой разведке форму, вроде бы, не носят? Но — тс-с-с! Это тайна, покрытая мраком.
— Bonjour, monsieur! — приятно улыбаясь, сказал он мне.
Я привстал, пожимая ему руку, и сказал ему пару теплых фраз. Игорь удивленно поднял бровь.
— Не знал, Афанасий, что вы говорите по-французски…
— Э-оп… Да я и сам не знал, Игорь, что я на нем говорю. Просто никогда раньше не пробовал. А почему вы заговорили на языке родных… э-э… каштанов?
— Мon Dieu! Афанасий, а как же прикажете говорить в ресторане «Бонвиван»?
— А-а… э-э… Вы знаете, а мне показалось, что ресторан называется несколько иначе…
— Вам не показалось, mon cher. Дело в том, что ресторанчик принадлежит одному весьма зажиточному, но… как бы это выразить-то точнее… растерявшему на нарах остатки знаний французского человеку. В общем, интерьер, винный подвал и кухню он утвердил не глядя. Как по форме, так и по содержанию. А вот предложенное ему название ресторана лично изменил. Так недрогнувшей рукой и исправил — «Бонвиван» на «Бонвован». Такая прелесть! Его, кстати, Вован зовут… И знаете, что самое смешное? Народу название очень понравилось! Та-а-к, что вы нам заказали? Ага! Прэлэстно, прэлэстно! Просто charmant! Ну что ж, приступим? Ваше здоровье!
