Сказано — сделано! Я и замолк. Глядя в темноту, я пытался понять, куда это Петрович везет похищенную невесту. Так, выезд из города… Впереди будет село, большая заправка. Вот и она. Машина свернула на заправку, ушла в ночную темень, за здание магазина автозапчастей и масел, и остановилась около неприметного домика, обшитого светлым пластиком. В свете фар я успел разглядеть вывеску «Сауна «Пикник на обочине». Хорошее название, говорящее о многом… Не вляпаться бы в «комариную плешь» ненароком. Около входа подмаргивал потенциальным гостям огонек сигареты.
Петрович открыл дверцу.
— Посиди пока… я позову.
Стекло с моей стороны было опущено, поэтому я смог разобрать негромкие слова: «на пару часов…», и еще — «присмотри, чтоб не мешали…» Все ясно — переговоры будут проводиться здесь, в сауне. Ну, что вам сказать? Не самое плохое место для дружеской встречи. Вот только интересно — будут ли дамы, надо ли раздеваться до трусов и чем тут топят котел? Газом, углем или… всякими приблудными инвалидами? Бр-р-р!
Молча подошел Петрович, стукнул в стекло и жестом показал: «Вылезай!» Я взял дипломат под мышку и неуклюже вылез.
— Что у тебя там?
— Золото — бриллианты! — придушенным голосом Семена Семеновича Горбункова из «Бриллиантовой руки» ответил я.
— Бля-я-я… — безнадежно застонал Петрович. — И с камнями ты засветиться успел! Тебя что, в ПТУ, что ли, учили? Это пипец какой-то! Лучше бы я тебя сразу шлепнул… или задавил.
— Побойся бога, Петрович! А ремонт машины? А разбитый бампер? А венок на могилу? Сплошные расходы ведь. Может, договоримся, а? Ты забудешь о ликвидации, а я пока еще поживу маленько…
— Заходи… — обреченно махнул рукой Петрович, — сейчас поговорим, а потом я и решу, что с тобой делать.
Мы прошли слабо освещенные сени, предбанник, и уселись за столом в трапезной. Здесь пахло влажным деревом, эвкалиптом и старыми вениками. На столе из досок под лаком пыхтел самовар. Сидящий напротив Петрович уставился на меня взглядом председателя военного трибунала.
— Ты что наделал-то, а, аналитик? Что ты натворил?
— А что? — осторожно поинтересовался я. Запираться я не собирался, но вот узнать, что стало известно старым волкодавам, было не просто нужно, это было просто необходимо. Я бы сказал — критически важно!
— Когда ты нашел «коридор»?
— Это вы так ту подземную кишку называете? Я ее «тир» обозвал…
— Не крути! Когда?
— Да на второй, что ли, день после твоего отъезда, Петрович.
— Для тебя, гад ты ползучий, — «гражданин полковник»!
— А вот хренушки вам! Я не арестованный, не пораженный в правах, товарищ полковник! И вы мне не запрещали искать! Предупреждали — согласен. Говорили, что тут уже рылись всякие ищейки с опричных времен, — да, говорили! Но искать и исследовать тайну — не запрещали! Так или не так все было, а, товарищ полковник?
— Так… аналитик хренов. Ну, и что же ты там нашел?
Я прижал руки к груди.
— Товарищ полковник Петрович! Вот ей-бо… все расскажу, как на духу… Но сначала ты мне ответь — что ВЫ там с Костей искали?
Полковник долго сверлил меня светлыми глазами из-под мохнатых бровей, а потом процедил фразу, которую я, в общем-то, и ожидал услышать.
— Костя искал там путь, по которому ушел его отец…
— Нашли?
— Записку твою нашли! — не сдержавшись, грохнул кулаком по столу Петрович. — «Всем, кто найдет эту записку! Особенно — Петровичу и Косте! Не приближайтесь к светящемуся шару, это очень опасно!» А то мы про это не знали, ать-два, понимаешь! Гений сопливый… Да ты знаешь, сколько мётл мы загубили, в эти шары тыкая? Сколько… да ладно, что я тут перед тобой распинаться буду… Еще шкатулки с золотом и камнями нашли. Флягу нашли… допили мы ее… от общего обалдения организмов. Короб с опилками нашли и мешок с песком. На какие шиши ты столько золота наторговал, а? И у кого?
— Ты не поверишь, Петрович, на простой речной песочек… А у кого, я и сам не знаю.
— А-а-а… а мы уж подумали — на опилки. Давай, Афанасий, рассказывай! Хватит вилять копчиком, пора все объяснить.
— Слушай, Петрович, а может, нам к разговору и Костю подключить, а? Чтобы я язык не стер, объясняя вам все по нескольку раз.
