Еще раз перемыл всю посуду и убрал ее из беседки. Клеенку вымыл с мылом, насухо все протер, побрызгал водой пол и подмел. Убрал окурки, вылил в яму ведро из-под рукомойника, новое мыло положил, не пожалел. Что еще? И так почти что Букингемский дворец! Хватит — слишком хорошо, тоже не хорошо. Не будем выделываться, юный вохровец! И люди сами потянутся к нам. И точно! Так оно и получилось.
Первого притянуло Тараса. Он привез опилки, а глаза ушлого прапора тут же засекли пыхающую вкусным дымом коптильню.
— О-о, это я хорошо заехал, Афанасий! Вовремя! Давай, принимай опилки — чистый ясень.
— Ясень пень, Тарасик! Прошлый раз, вроде, бук был? Вот бук и вези. А это безобразие я заворачиваю! «Я спросил у ясеня, понимаешь… Ни х… ни хрена себе, ни хрена себе! Ясень отозвался, кивая головой…» Ты, Тарас, лирик? Или цирик? Вот и будь проще. И шмыгать носом прекрати! Давай, ссыпай быстро и уматывай. Ничего тебе сегодня не обломится — у нас свои проверяющие нагрянули. Будут штаты сокращать и внедрять экономию дизтоплива. Так что — работать будем на твоих опилках. А о рыбке пока забудь. Ну, давай, давай! Шнель, шнель отседа!
Еле вытолкал расстроенного чуть ли ни до слез прапорщика Хренько. И почти тут же зазвонил телефон.
— Афанасий! Что там у тебя за паника? Что ты дежурного по управе и меня дергаешь? Сам не можешь решить проблему?
— Не могу, Сергей Петрович, ибо это не просто проблема, это полный форс-мажор! Докладываю…
И доложил. И только закончив молотить языком, обратил внимание на просто-таки гнетущее молчание с той стороны трубки.
— Петрович, алё… Делать-то мне что?
— Погоди, Афанасий… фамилию генерала тебе не называли?
Голос полковника Тихонова был таким холодным и отстраненным, что… Таким голосом на спецоперации приказывают резать духов-часовых… ага — по горлышку, чтобы он только забулькать смог, а никак не крикнуть.
Невольно я принял стойку «смирно».
— Никак нет, товарищ полковник!
— Ясно. Ничего не предпринимать! В телефонные переговоры с москвичами не вступать! Я вылетаю на объект.
Ну, ни фейхуа же себе! Что это с Петровичем? Такое впечатление, что не генерал ФСБ на объект должен прибыть, а… а рейхсфюрер СС Гиммлер, не иначе! Что же у нас тут вокруг объектика-то крутится, а? Что за страсти-мордасти? И куда ты вляпался, Афанасий? Ответа, естественно, не было. Я пожал плечами и пошел к воротам, опускать древний, кривой и облупившийся шлагбаум. Объект переходил на усиленный порядок несения службы.
Гости появились ближе к девяти часам вечера. Мой шпиончик пискнул на поясе, но я уже и сам увидел свет фар подъезжающей машины. Освещение объекта было полностью включено. Вокруг галогенных ламп и ярких прожекторов клубами вальсировала мошка и ночные бабочки. Ощущение приближающегося праздника добавили и слепящие фары огромного роскошного внедорожника. Машина встала перед шлагбаумом, но фары продолжали слепить меня.
— А ну-ка, гости дорогие, фары-то потушите… Не след в чужой монастырь по своим правилам въезжать.
Мягко хлопнула дверь авточуда. Молодой голос резко произнес: «А ну, чмо болотное, поднимай свою железяку!»
В световом потоке передо мной замаячил темный контур чьей-то фигуры.
— А ты для начала назовись, мил человек! Кто ты есть такой, чтобы я тебя на охраняемый объект пустил, а?
— Да я тебя…
— Майор! — тихий, но ожегший невидимого майора ударом бича голос принадлежал явно человеку постарше. Фары погасли. Я старательно проморгался, глаза слезились, но кое-что уже можно было рассмотреть. В мягком свете габаритников ко мне подходил невысокий человек в хорошем костюме, с галстуком. С галстуком — при такой-то жаре! Блеснули очки в модной, дорогой оправе.
— Добрый вечер! Вы ведь Никитин? Афанасий Кириллович Никитин? Наш новый работник?
— Не имею чести знать с кем разговариваю, уважаемый. Пока я не ваш работник. Я сторож насосной станции. Охраняемого, стал быть, объекта! А ваши полномочия, милостивые государи, на посещение режимного объекта распространяются? Ась?
Молодой аж заскрипел зубами. Мужик в галстуке тихо рассмеялся.
— Браво, Афанасий Кириллович, браво! Верю! Вы в самодеятельности не участвовали? Нет? А жаль! Возможно, сцена потеряла в вас большого артиста… Вот мое удостоверение, читайте…
