Блин, заколебал меня уже этот звон. Ну, что вы там звените, что щебечите? Ну, упал. Бывает это со мной. Иногда. Да, и спина болит, и ноги не ходят! Так что звенеть-то, как помороженными мудями? Терпеть надо.
Я покорячился, но все же встал на свои ходули. И поскребся к ближайшему креслу. Уф-ф-ф, сел! Сразу стало немного полегче. С интересом обвел глазом вокзал, разыскивая надоевший громкоговоритель.
— Ну, когда ты заткнешься, наконец! Когда блямкать прекратишь, чудо-юдо ты неведомое? Я ведь ни хрена не понимаю, что ты там мне говоришь! Андестэнд? Я-я, натюрлихь…
Обалдевший громкоговоритель заткнулся на полуслове, помолчал, а потом нежный женский голос что-то спросил. Что он спросил — я не сразу и понял. А когда понял, то заледенел.
— На какой язык носителя следует перейти? Русский? English? Das Deutsche?
Я только рот открыл — и все! Прокаркать что-либо у меня не хватило сил. А сыра так и вообще не было.
— На какой язык носителя следует перейти? Русский? English? Das Deutsche?
Я откашлялся. Спокойно, Афоня, спокойно! Нас, землян, такими вокзальными приколами не пробьешь! Вот если бы она сказала что-нибудь вроде: «Поезд на Воркутю отходит с пятого путю. Да шутю я, шутю…», тогда и следовало бы дергаться. А так — говорят со мной пока вежливо, культурно, уважительно… Опять что-то спрашивает…
— На какой язык носителя следует перейти? Русский? English? Das Deutsche?
— Кх-ха… на русский, конечно, зачем нам тут инглиш? А по-немецки я только «Хенде хох!» и знаю… Давай уж на нашем поговорим, на родном и могучем. Ты кто?
— Вопрос отклонен как несвоевременный. Диагностируется повреждение спинного мозга, угрожающее здоровью носителя. Рекомендуется принятие экстренных мер по излечению. Ваше решение? Да? Нет?
— Нет! Это подождет, это не смертельно. Главное для нас — поговорить. И договориться… Итак, повторяю вопрос — ты кто?
— В порядке приоритета, установленного человеком разумным, отвечаю. Я — искусственный интеллект научной станции.
Сказала — и замолкла. Не-е-т, так дело не пойдет! На хрена мне такие переговоры! Так мы никогда ни до чего и не договоримся.
— Как мне к тебе обращаться, искусственный интеллект? У тебя есть личное имя?
— Да, оно представляет собой двадцатисемизначную буквенно-цифровую группу.
— Красивое имя! А покороче никак нельзя?
— Возможен краткий вариант 201-ЛОМ.
— Вот и отлично! Действительно, замечательное имя. И где-то оно мне даже встречалось на жизненном пути… Давай так, «201» мы в разговоре опустим. А то уж больно официально будет звучать, хорошо? Вот и замечательно… А можно, я тебя буду звать «старший помощник Лом»? Так мне привычнее? И еще… Понимаешь, Лом — это мужское имя. Ты можешь говорить мужским голосом? А то я два месяца, считай, женщин не видел. Отвлекаешь ты меня здорово своим интимным щебетом, понял, Лом? Да — и последнее! Ты можешь говорить обычным, русским разговорным, а не дипломатически-литературным языком? Судя по тому, что ты отлично владеешь русским языком вообще, да и другими тоже… как я думаю, ты отслеживаешь радио и телепередачи? Да и Интернет, и мобильную связь, пожалуй?
— Принял. Да, отлеживаю! Как на радио говорить?
И мой новый хороший знакомый засвистал и защелкал как щегол с какого-нибудь FM-радио. Ужас! Пылесос наоборот!
— Стоп, стоп, стоп! Старший помощник Лом! Мы же договорились — по-русски давай! Как нормальные мужики, а то, что ты продемонстрировал… Пусть так за МКАДом чирикают. Внутри, я имею в виду…
— А как мне говорить? Каким голосом? И уровень интеллекта какой?
— Ну, ты и спросил! Не дави меня своим интеллектом, понял? А говорить… говори, как генерал в «Особенностях национальной охоты». Видал, небось, этот фильм? Во, учись! Военный, генерал целый, а как говорит! Кратко, ёмко, образно и душевно! Сможешь так?
— Хм-м-м, у всех налито? Ну, я и ответил: «Да, отслеживаю». Что не так, рядовой?
— Капитан… — машинально ответил я. Лом меня просто потряс! Полное впечатление, что со мной говорил актер Булдаков. — Все так, товарищ генерал! Извини, — Лом! Что я хотел сказать-то? Сбил ты меня с панталыку…
— А как мне к вам обращаться, гость?
