Гранулу он бросил в канистру, и она зашипела. Это было не удобрение, а оксигенатор и средство для создания слоя слили. Что толку красть рыбку, если она в дороге сдохнет?
– Бог мой, Рэйчел! – шепнул Дженкс, усаживаясь мне на плечо. – Это же синтетика! Я одет в полиэстер!
Мне стало легче – выяснилась причина его настроения.
– Все будет путем.
– Я не вынесу! – Он яростно почесывал кожу под воротником. – Не могу я носить полиэстер. У пикси на него аллергия! Смотри, видишь? – Он наклонил голову, отведя светлые полосы с шеи, но был слишком от меня близко, чтобы можно было рассмотреть. – Покраснело! И воняет, я слышу запах нефти. Это ткань из мертвых динозавров. Не могу я носить на себе дохлое животное, это варварство, Рэйчел!
– Знаешь что, Дженкс? – Я навинтила крышку на канистру, снова повесила ее на плечо, оттолкнув при этом Дженкса. – Я одета в то же самое, так что не выступай.
– Но он воняет!
Я скосила на него глаза и сказала сквозь зубы:
– Ты давай, подрезай веточки.
Он показал мне оба средних пальца, отлетев назад. Ладно, черт с ним. Похлопав себя по заднему карману, я нашла ножнички. Мисс Профессиональная Секретарша печатала какое-то письмо, а я встала на раскладную табуретку и стала обрезать листья у растения, висящего сбоку от ее стола. Дженкс начал помогать, и через секунду я ему шепнула:
– Влез туда?
Он кивнул, не сводя глаз с открытой двери кабинета мистера Рея.
– В следующий раз, как он полезет почту смотреть, взвоет вся система безопасности Интернета. Исправить можно будет за пять минут, если она свое дело знает, или за четыре часа, если без понятия.
– Мне всего пять минут и надо, – сказала я, потея от жаркого солнца в окне. Здесь пахло как в саду – в летнем саду, где мокрая собака тяжело дышит на прохладных плитах.
У меня участился пульс, я перешла к следующему растению. При этом я оказалась за спиной женщины, и она напряглась – я вторглась в ее личное пространство, а ей приходилось с этим смириться, поскольку я приделе. Надеясь, что мое возросшее напряжение она отнесет за счет того, что мне пришлось работать рядом с ней, я продолжала делать свое дело, положив руку на крышку канистры. Один поворот – и она будет открыта.
– Ванесса! – донесся ор из кабинета.
– Оно, – сказал Дженкс, взлетая к потолку и к камерам наблюдения.
Я повернулась и увидела разозленного мужчину – явно вервольфа, судя по его плюгавости. Он высунулся из дверей.
– Опять оно барахлит! – орал он, багровея и вцепляясь толстыми пальцами в косяк двери. – Терпеть не могу эти штуки. Чем плоха была бумага? Мне она нравится!
Лицо секретарши озарилось профессиональной улыбкой.
– Мистер Рей, вы опять на него накричали? Я же вам говорила, компьютеры – как женщины. Если на них кричать или требовать от них слишком многого сразу, они зависают намертво.
Он что-то рыкнул в ответ и скрылся в кабинете, безразличный к ее пренебрежительному тону. У меня пульс скакал галопом, когда я переставила табуретку прямо к аквариуму.
Ванесса вздохнула:
– Прости его господь, – сказала она вполголоса, вставая. – Он себе когда-нибудь собственным языком яйца разобьет. – Поглядев на меня усталым взглядом, она направилась в кабинет, стуча каблуками и громко на ходу возглашая: – Только ничего не трогайте! Я уже иду!
Я быстро перевела дыхание:
– Камеры? – тихо спросила я. Дженкс спикировал ко мне:
– Десятиминутный цикл. Все чисто.
Он подлетел к входной двери, зацепился за дверной наличники повис, наблюдая за коридором. Крылья его слились в прозрачный круг, потом он показал мне большой палец – все о'кей.
У меня по коже мурашки побежали от волнения – вот-вот будет работа сделана. Сняв с аквариума крышку, я вытащила из внутреннего кармана зелененький сачок, встала на табуретку, закатала рукав до локтя и сунула сачок в воду. Обе рыбки гут же метнулись прочь.
– Рэйчел! – прошипел вдруг Дженкс мне в ухо. – Она свое дело знает. Уже половину сделала.
– Следи за дверью, Дженкс, – ответила я, прикусив губу. Сколько времени нужно, чтобы поймать рыбку?
Я перевернула камень, за которым они прятались – они бросились вперед.
Тихо загудел зуммер телефона.
