Ему, например, и его друзьям в молодости доверяли больше. И мы должны не ждать, а сами требовать себе работу.
Взять и построить мост через ручей в поселке. И все жители будут помнить и благодарить нас.
Мы тут же, на сборе, решили построить мост и стали придумывать ему название. Сначала мы хотели назвать его «Полет в космос», или еще как-нибудь так же, а потом решили просто: «Мост пионерский».
* * *
Утром мы расчищали площадку. Для моста. А потом рыли ямы под столбы. Свою яму мы рыли вчетвером: Сушковы, Наум и я. Сначала земля была серой и сухой. Потом был желтый песок. Он летел в карманы и в уши. А потом пошла глина.
— Ну и ямища, — сказали Сушковы.
Яма была мне по пояс.
— После полдника футбол, — объявила Алла Андреевна. Она вместе с девчонками убирала мусор.
— Наум сегодня поиграет, — сказал я, — как это у тебя получается?
— Он глаза расширяет, — сказал Сомов, — бежит, глаза огромные, рот огромный, все и пугаются. А техники никакой.
Сомову не хватило лопаты, и он руководил бригадой октябрят. Октябрята саблями рубили крапиву.
— Лучшее звено первым пройдет по мосту! — крикнула Алла Андреевна.
— Еще пару ямок и порядочек, — сказал я.
— Не успеть, — сказал Наум, — и дождь начнется сейчас.
На нас двигалась туча. У нас еще было солнце, а мы, даже не глядя в небо, все равно чувствовали, что она надвигается.
— Мы будем работать, — сказали Сушковы.
— Мы тоже, — сказали мы.
— Дождик, дождик, перестань! — закричали малыши и побежали под тент.
— Это разве дождь, водяная мука — вот что это, — сказал Наум.
Сушковы изо всех сил кидали глину.
— Вы идите, — сказали они, — мы дороем, затопит — самим же хуже.
— Нет уж, и мы будем, — сказал Наум.
Он смерил глубину, и оказалось, что яма даже больше, чем нужно.
Мы побежали под тент. Там собрались уже все. У края два малыша ловили ртом капли.
— Еще очко! — кричал один.
Другие за них болели.
* * *
— Не умеют они гвозди заколачивать, — сказали Сушковы, — нам бы вот дали. Хоть один гвоздочек.
— Вы свое сделали, отдыхайте, — сказала Евгения Львовна.
— Ну что за отдых, когда рядом работают, — сказали Сушковы.
Мы сидели на траве около моста. А весь первый отряд работал. Они прибивали доски к столбам. Доски были огромными и их носили самые сильные люди лагеря. Это в первом отряде было соревнование. Оно так и называлось: «Самые сильные люди лагеря». И кто победил, тот сегодня носил доски.
— А мы — как нищие, — сказали Сушковы, — Кузя вон две доски несет.
Мост был уже готов, только перила прибить. Он стоял на толстых столбах, светился, весь из новых досок, а под ним грохотал ручей.
— Утром пришли, не было моста, — сказал я, — одни столбы торчали; а два часа — и мост готов.
— Машину бы он выдержал? — спросил Наум.
— Еще как, — сказал Витька, — жаль, не влезет. А лошадь пройдет, если без телеги.
Я кормил Федьку зеленой капустой, а в это время привезли костюмы на карнавал. И все разобрали.
Толик с Витькой были черкесами, Наум — котом в сапогах, а Сомов — Евгений Онегин.
— Подумаешь, — сказали Сушковы, — мы пиратами оденемся. Сделаем кинжалы, гуталином разрисуемся — и готов костюмчик.
Я тоже решил быть пиратом. Вместе с Сушковыми. Отломал от забора доску и стал делать саблю.
— У тебя костюма нет, да? — подошла ко мне Нина.
Ей досталось платье с вышивками.
— Хочешь, мы будем парой?
— Как это — парой?
— Я буду сестрицей Аленушкой, а ты — братцем Иванушкой.
— А костюм?
— Не надо костюма. Как ходил Иванушка? Босиком и в старых штанах.
— Ну, у меня-то брюки не очень старые.
— Найдешь. И веревкой перевяжешься. Будешь весь вечер просить у меня пить. А я не буду давать. Смешно?
— Это ты здорово придумала, — сказал я, — а то гуталином мазаться неохота.
Я решил взять штаны у Сомова. Подошел к нему, и вдруг ко мне подбежали Сушковы.
— Тебе ужина не дают, — сказали они.
— Почему не дают?
— Мы зашли в столовую, а шеф-повар объясняет: «Никонову печенье не полагается, он с довольствия снят».
— За ним родители приехали, — сказал Сомов.
— Врешь? — сказали Сушковы.
— Честно, приехали.
— Когда?
— Вон сидят с Аллой Андреевной. Они говорят, у них путевки в Крым.
— Хочешь от них убежать? — спросили Сушковы.
