CЛ: Да, Ла, хорошо, но…
УА: Не-не-не. Т-т-т-т.
ДР: Только где-то глубоко он был совсем другим, он всех обманывал, на самом деле он всех их ненавидел, понимаете, и его ненависть не была ненавистью педофила, или наркоторговца, или убийцы Мартина Лютера Кинга, это была ненависть одного человеческого существа к другому человеческому существу, все дело в словах, Сью, в словах, которые я ненавижу, не могу больше их слышать, не хочу их слышать. «Я хочу тебя трахнуть, детка. Я хочу тебя сделать, малышка. Я хочу дать тебе это и трахать, трахать тебя всю ночь», — вот эти слова. Не больше не меньше, Сью. А потом он сказал мне свое имя: Однопалый. Он снова до меня дотронулся, и мне было приятно. Он угостил меня выпивкой. Он был там вместе с этой официанткой с коктейльных вечеринок, по крайней мере, она выглядела как официантка с коктейльной вечеринки, хотя место, где мы все сидели, не стало бы нанимать официанток, которые одевались бы так, как она. Она была в короткой юбке и просто настоящая красотка, Сью. Я знаю, как выгляжу. Я знаю, что думают мужчины, когда видят меня. Но эта девушка, подружка Дики, она смотрела на меня, а не на него, как будто он был ей безразличен, как будто ее только интересовали женщины, на которых он обращал внимание, вы понимаете, что я имею виду, и мне показалось, что между нами что-то пробежало, Сью, не знаю, что-то такое, что может произойти только между двумя женщинами, наверное, это имеет сексуальную природу, хотя не уверена, по крайней мере это происходит не сразу Это будто какой-то момент узнавания или тоски, и потом возникает этот электрический ток по всей коже и даже на зубах, это то, что мы хотим получить от мужчин, но это исходит только от нашего собственного тела или от тела другой женщины, кажется, меня заносит не в ту сторону, — с вами все в порядке, Сью? А как вы, профессор Александр? Я еще кое-что хочу вам рассказать, но все время забываю, так вот, я не пошла с ними, потому что в тот вечер была с кем-то, с кем-то, кого по-настоящему любила, и он опять меня нашел, и всегда, когда бы он меня ни находил, ну, вы знаете, что я имею виду, Сью… Ты не можешь далеко убежать от самой себя, твое чувство найдет тебя, возможно, это нездоровое чувство, чувство зависимости, но ты ничего не можешь с собой поделать. А Дики дотронулся до меня, и я тоже ничего не могла с собой поделать…
CЛ: Я думаю, тебе надо успокоиться, Ла…
УА: Не-не-не. Т-т-т-т. Пууу-сссс-тттт. Гооо-вооо-рииии-тттт.
ДР: Спасибо, профессор Александр, но я не знаю, что еще сказать… я так долго была в своей камере и не знаю, зачем она здесь, не знаю. Там, в стекле… Я не знаю, зачем она…
СЛ: Я думаю, нам следует позвать охрану, Ла. Вот эта кнопка, как вы… как вы…
ДР: Как я это сделала, то, что они мне говорят, я запуталась во всем, но я знаю, он любил меня, Сью, что бы ни случилось, до самого конца я буду знать, что он любил меня. Он любил меня, а ее он не любил. Он не любил ее…
УА: А-а-а-а-а. А-а-а-а-а…
СЛ: Я вызываю охрану, Ла! Немедленно отпусти эту штуку! Я вызываю охрану!
(конец записи)
Мы с надзирателем Харрисоном заключили сделку, и он дал мне бумагу и ручку.
Пожалуй, на старину Харрисона все-таки можно положиться.
Здесь нет света, и я не вижу даже своего тела, только ощущаю его запах, но могу писать большие буквы на бумаге, которые разберу потом. Когда вернусь в свою камеру. К себе домой.
Наверное, это и есть счастье.
Через два дня я смогу вернуться к себе в камеру.
