— Ой, Вито. Ты забавный мальчик. — Она сделала еще один большой глоток. — Ну, пей, вот так. Давай, это тебе не повредит. Сделай большой глоток. Вот так. Так ты должен пить виски. Так ты к нему привыкнешь.
Вито сделал большой глоток, подавился, но проглотил. — Весьма хорошая штука, — сказал он, притворяясь бывалым мужчиной. Она взяла его за руку и отвела на диван.
— Присядь, расслабься, — сказала она. — Чего ты боишься?
— Я? Ничего.
— Подожди-ка. Перед тем, как сесть, пойди к тому столику и принеси нам сигареты, хорошо, миленький?
Вито принес сигареты.
— Прикури мне одну.
— Ага. Ой, — его голос сломался. Он зажег сигарету и протянул ее ей.
— Сюда-а. — Она показала жестом на свой рот, с улыбкой глядя на него. Поскольку он растерянно остановился, она взяла его руку и поднесла сигарету к своим губам.
— Спасибо, — сказал она. — Хорошо. Сейчас ты можешь сесть. Ты не хочешь сигарету?
— А? О, да.
— Осторожней! Ради Бога, мальчик. Ты так скован. Ты чуть не опрокинул мой бокал.
— О, простите. Я понимаю, что я… Я немного нервничаю.
— Почему? — спросила она. Она сидела, положив ноги на диван так, что ее колени слегка касались его брюк, и улыбалась ему.
— Ну, понимаете, я имею в виду… Ну, я мало пью. То есть, я, конечно, не первый раз пью, но обычно это происходит на вечеринках или с парнями, ну, когда кто-то достает бутылку. Это не так, как… ну…
— Вито, — сказала она, откинь голову назад. Нет. Дальше. Положи голову на диван и расслабься.
— Ладно.
— Дальше. Вот так, только расслабься. А сейчас, — сказала она, наклоняясь к нему, — лежи спокойно. Глотни. Давай, не бойся. Пей. Так лучше. Хорошо?
— Хорошо, — сказал он и рассмеялся. Он повернул голову, чтобы видеть ее. Она улыбнулась и сложила губы, как для поцелуя. Его глаза изумленно расширились, и он быстро отвел взгляд.
— Ты раньше целовался с девочками? — мягко спросила она, а затем быстро добавила: — Да что я, конечно, целовался. Я забыла, что ты не так молод, как выглядишь.
Вито почувствовал головокружение и инстинктивно наклонился вперед, плоско поставив ноги на ковер.
— С тобой все в порядке?
— О, конечно. — Он засмеялся. — Я просто — вы понимаете. — Он вновь откинул голову назад, тяжело дыша.
— Бедный малыш, — сказал она, пододвинувшись к нему вплотную и просунув руку под его голову. — Бедный малыш.
Он чувствовал тепло ее плеча и груди под холодной благоухающей тканью пеньюара, и ему хотелось прижаться к ней щекой. Его пальцы окоченели.
Она вытащила бокал из его руки и поставила его не кофейный столик, затем откинулась назад и прижалась к его виску.
— О, — сказал он тихо.
— Бедный малыш. Закрой глаза.
Он закрыл глаза, и она погладила его шею пальцами. Затем повернула голову и поцеловала его в лоб и в глаза; легко и мягко она скользила губами по его гладкой коже.
— У, какой мальчик, — бормотала она, — какой красивый, красивый мальчик. Такие длинные ресницы. — Она снова поцеловала его глаза, касаясь губами ресниц. С радостью она ощутила, что его рука обнимает ее талию.
— Ах вот как, малыш, — промурлыкала она. — Ну, вот ты и обнял меня. — И она нежно поцеловала его, зажав его подбородок в своей ладони, и погрузила язык в его рот.
Он застонал. Она наклонилась вперед, все еще не отрываясь от него и постепенно прижимая его, так что он почти лежал на диване во весь рост. Она держала его голову в своих ладонях, тесно прижавшись к нему, почти лежа на нем, приникнув к нему губами. Его глаза были крепко зажмурены. Потянувшись, она просунула руку под его ремень и вытащила футболку из брюк. Ее рука скользила по его гладкой коже, лаская соски, а потом передвинулась вниз, к плоскому, напряженному животу. Он начал дрожать. — М-м-м, — застонал он, — м-м-м.
— Тс-с, малыш, — прошептала она. — Только расслабься, слушайся меня, слушайся маму расслабься.
— Хорошо, — прошептал он. Слова застревали у него в горле.
— Ах, любовь моя, мой маленький мальчик, теперь только лежи тихо, — предупредила она, — не двигайся, лежи тихо.
Она расстегнула его пояс и молнию на брюках, добравшись до его робкой плоти, которая, отключенная от водоворота его мыслей и принадлежавшая теперь скорее прохладной руке, чем самому Вито, поднялась, набухла, выпрямилась. Наконец он почувствовал обволакивающее тепло, отрешенное и внезапное, как вспышка яркой звезды, и провалился во что-то дурманящее, как будто потеряв сознание среди темноты, молчания, холода.
