– И?
– И ты смотришь на Молли, как на пищу.
Я нахмурился.
– Вовсе нет.
Он пожал плечами.
– Не все время. В какие-то моменты. Ты смотришь на нее, и я вижу, как ты что-то просчитываешь. Ты каждый раз замечаешь, когда она зевает.
Я не знал, что сказанное Томасом сейчас – правда.
– Ну и что?
– Когда она зевает, то показывает тем самым, что устала. Мы неизбежно замечаем это, потому что усталая добыча – легкая добыча. – Он наклонился вперед, положив одну руку на стол. – Я знаю, о чем говорю.
– Нет, – сказал я, а в моем голосе снова зазвучал холод. – Не знаешь.
– Я тоже пытался отрицать эту истину, когда мне было лет пятнадцать. Не слишком удачно у меня получилось.
– И что? – спросил я. – Ты думаешь, я собираюсь напасть на нее, когда она отправится спать?
– Да, – сказал он. – Если ты не распознаешь своих мотиваций и того, что тебя контролирует, ты так и сделаешь. Может, не сегодня, может, не завтра. Но рано или поздно. Ты не можешь игнорировать инстинкты, старина. Будешь игнорировать, они в одну прекрасную ночь застанут тебя врасплох. И ты причинишь ей боль, тем или иным образом.
Я не знал, что на это ответить. Просто нахмурился и посмотрел на свою пустую бутылку.
– Она доверяет тебе, – сказал Томас. – И я думаю, какой-то частью своего существа ты это знаешь. Я думаю, именно эта часть отправила ее подальше, и совсем, совсем не случайно. Прояви ответственность, Гарри.
– Да, – тихо сказал я. – Я… попытаюсь. Такие вещи постоянно захватывают меня врасплох.
– Природа зверя. Тебе всегда удавалось сохранять с ней правильные взвешенные отношения, хотя она сохнет по тебе, что любому видно. И я восхищаюсь тобой, и не хотел бы, чтобы все разлетелось вдребезги.
Я потер глаза. Мой брат был прав. Я все утро заставлял себя не смотреть на Молли, хотя раньше ничего подобного не происходило. Это тоже была часть Зимы – голод и похоть, жажда потного совокупления в темноте. Она управляла Ллойдом Слейтом, так же как и другими Зимними Рыцарями в течение многих лет.
Она довела их до безумия.
Я должен научиться распознавать это влияние, пока кто-то не пострадал.
– Да, о’кей, – сказал я. – Когда я закончу скакать от одного лесного пожара к другому, я… что-нибудь придумаю. А до тех пор, милости прошу отвешивать мне оплеуху всякий раз, как сочтешь, что она пойдет мне на пользу.
Томас кивнул, очень серьезно, но в глазах его плясали искорки.
– Я твой брат. И всегда могу отвесить тебе то самое.
– Хе, – сказал я. – Хотел бы я посмотреть…
Я замолчал, глядя на Мака, который хмуро пялился на дверь паба. Проследил за его взглядом. Стекло верхней половины двери было ограненным и матовым, но достаточно прозрачным для того, чтобы увидеть размытую фигуру того, кто оказался бы по ту сторону. Во всяком случае, можно было бы увидеть, не будь внешняя сторона стекла еще укутана и плотным серым туманом.
Томас заметил мой взгляд и посмотрел в ту же сторону.
– Ха, – сказал он. – Кгм. А разве туман по утрам не рассеивается?
– Видимо, сегодняшнее утро – особенное, – сказал я.
– Ну-у-у, – протянул Томас, – это неправильно.
– Да, – согласился я, – это неправильно.
Существует не так уж много причин, по которым кто-то накрывает квартал туманом. В основном – чтобы замаскировать свое приближение. Мы оба встали и повернулись лицом к двери.
За нашими спинами Мак сунул руку под стойку и достал помповый обрез, сделанный из черного композитного материала. У него был складной приклад, а короткий ствол при всем желании не позволял отнести его к охотничьему оружию.
– Чушь какая-то, – сказал Томас. – Никто никогда не атакует заведение Мака. Это нейтральная территория.
– А что насчет банды Фомор, о которой я слышал?
– Даже они, – возразил Томас. – Каждый раз, когда они подбираются к пабу, ОСБ обрушивается на них как лавина. Это практически единственное, в чем они сходятся.
Пару секунд я недоуменно моргал и потом сказал:
– ОСБ… А, Общество Светлого Будущего.
– Но они ведь не фэйри, нет? – спросил Томас.
– Они называются Соглашениями Ансийли, – сказал я. – Зима равняется Ансийли. И любой из Зимних, кто нарушит договор Мэб, будет счастлив умереть до того, как она закончит с ним разбираться.
