– Господа, – мягко проворковал Виктор Викентьевич, – я думаю, торг здесь неуместен. Я прекрасно осведомлен о доходах нашего бизнеса, в котором вы, кстати, остаетесь и сможете восполнить небольшую финансовую прореху. К тому же, будучи по роду деятельности человеком скрупулезным, я тщательно собирал копии всех мало-мальски значимых документов. Я не шантажист, но если этим бумагам дать ход, то этим делом заинтересуется не только Генпрокуратура России и следственный комитет конгресса США, но и ряд подобных ведомств во многих странах мира. Вселенский, планетарный скандал… – Еременко театрально скорчил скорбную мину. – Я думаю, – продолжил он, налицедействовавшись, – что мое молчание и пухлая папка с документами стоят этой мизерной суммы.
– Предположим, – холодно ответил бывший сенатор конгресса США и уточнил: – Это все?
– Еще один маленький пунктик. – Виктор Викентьевич негромко откашлялся и продолжал: – Может быть, это несколько и бестактно, но бизнес есть бизнес. Сейчас, знаете ли, все научились взрывчатку делать, да и снайперскую винтовку в любом магазине купить можно… – Еременко патетически вздохнул. – Поэтому означенную сумму я хотел бы получить наличными…
– Ты что, земляк? – Шестопалов посмотрел на Виктора Викентьевича, как смотрит врач психушки на своего пациента. – Это же полвагона денег. Ты что, будешь разъезжать по Америке с фурой, набитой миллионами?
– Действительно, – поддержал компаньона Стромберг, – почему бы нам не перевести эти суммы на анонимные счета? Или вы сомневаетесь, что мы их переведем?
– Ну что вы! – с пафосом воскликнул Еременко. – Я боюсь, что вы переведете, а потом сами же эти счета и заблокируете. Бизнес есть бизнес, – снова вздохнул Виктор Викентьевич, потупив очи долу.
– Как мы получим документы? – жестко поинтересовался Стромберг.
– Вам их передадут через пять дней после того, как я получу деньги, – ответил Виктор Викентьевич, – по моему звонку.
– Нашел дураков! – выпалил Шестопалов. – Почему это мы должны тебе верить?
– А у вас нет другого выбора, – пожал плечами советник Минфина. – И потом, я же тоже в них фигурирую, – напомнил он, – хоть и не в такой степени, как вы. Кроме того, я хочу их продать, а не воспользоваться ими. Иначе я бы это уже давно сделал.
Компаньоны снова замолчали, обдумывая полученную информацию, и после минутного размышления Стромберг встал.
– Хорошо, – отчеканил он, – вы получите то, что хотите. Но, как вы понимаете, нам необходимо время, чтобы обналичить такую сумму денег.
– У вас ровно три дня. – Еременко встал вслед за председателем правления. – Но не больше.
Он галантно поклонился бывшим подельникам и вышел. Делать ему в этих стенах больше было нечего.
– И что вы обо всем этом думаете, мистер Шестопалов? – поинтересовался бывший сенатор у нефтедобытчика, едва за Еременко закрылась дверь.
– Этот сукин сын способен на все. – Алексей Игоревич безнадежно махнул рукой. – Черт с ними, с деньгами, но я ему не верю. Свалит в какой-нибудь Занзибар, а потом сдаст нас с потрохами или сольет информацию в СМИ…
– Вряд ли. – Стромберг задумчиво теребил подбородок. – Он прав: за ним ведь тоже кое-какие грешки имеются. Зачем ему подставляться?
– Взорвался бы его самолет к едрене-фене, – обреченно произнес Шестопалов, выбираясь из кресла.
– А вот тут вы не правы, – возразил Стромберг. – Надо молиться, чтобы с ним ничего не случилось до тех пор, пока документы не попали к нам.
Шестопалов тоже направился было к выходу, но задержался на секунду и, глянув на председателя правления, тихо произнес:
– Интересно, где он прячет документы? Не тот это человек, чтобы кому-нибудь доверять. Даже ячейке банка. Мне кажется, весь компромат путешествует вместе с ним… – с этими словами нефтедобытчик удалился, оставив Стромберга в одиночестве.
