Холодная кожа - страница 84

— Не верьте маяку, — настаивал я. — Люди, которые приезжают на этот остров, потеряли веру и цепляются за миражи. Но миражи недостижимы. — Мой голос дрогнул. — Если бы вы действительно могли верить, то пошли бы по воде и вернулись туда, откуда пришли.

— Вы что, смеетесь надо мной? Или я говорю с сумасшедшим?

— После ночи, проведенной здесь, вы все еще думаете, что я свихнулся? — Кости у меня ныли. — Я устал.

Он посмотрел на меня в полном недоумении. Я произнес эти слова, как медиум; внутренние цепи не позволяли мне верить в то, что произносили губы. К моему крайнему удивлению, в его глазах зажегся провидческий огонь. Юноша не мигал. Он выпрямился в порыве дикой энергии и скинул башмаки. Потом резкими движениями закатал брюки и снял пиджак и свои смешные очки.

Он и вправду пошел к воде. Не сомневаясь, не раздумывая. Я смотрел в спину этого молодого и такого решительного юноши, и в моем сердце зародилась надежда. Он замер на неясной границе между морем и сушей. Волна, более сильная, чем другие, лизнула его ступни; и я сам вздрогнул от холода, который передался мне по каким — то невидимым проводам. Я засомневался. А что, если у него получится?

Винтовка выпала у меня из рук. Я не верил своим глазам. Он действительно шел по морю: делал шаг, затем другой, и вода расстилалась у него под ногами жидким ковром. Он уходил, отрицая маяк и предрассудки, на которых зиждилась наша борьба. Ему открывалась истина, что с миражами не стоит вступать в спор, надо просто не обращать на них внимания. Он разрушал все страсти и извращения, потому что отвергал их с самого начала. Еще несколько шагов — и страшный сон развеется.

Он в негодовании обернулся ко мне.

— Что за глупость я делаю? — закричал он, широко раскрывая руки. — Вы что, вообразили, что я Христос?

И юноша пошел обратно. Когда он оказался на берегу, в нем проснулся воинственный дух. Он хотел сражаться до последнего вздоха. Он говорил об «акулхомах», предлагал отравить воды мышьяком, окружить берега острова сетями, полными битых ракушек с острыми, как ножи, краями, придумывал тысячи смертоносных планов. Я подошел к воде. На глубине двух сантиметров можно было разглядеть плоские камни, по которым он только что шагал.

Я сел на берегу и обнял свою винтовку, как ребенка. Потом стал запрокидываться назад, пока спина не коснулась песчаного матраса. Решительно, в этом мире не существует никаких неожиданностей, все предсказуемо. Я задал себе один из тех вопросов, на которые мы находим ответ раньше, чем успеваем их произнести: где он теперь, мой Треугольник, где?

Солнце садилось.