Теперь речь пойдет о паковых, то есть многолетних льдах. Они характерны для Северного Ледовитого океана, где нет земли больших размеров. Огромные ледяные поля, возможно, и дрейфуют, но очень медленно, что способствует наращиванию их толщины в течение нескольких лет. Поэтому-то толщина паковых льдов и достигает десятка футов (трех метров) и более, являясь непреодолимой преградой для кораблей с деревянной обшивкой их корпусов.
Что же касается Антарктики, то там, при непременном условии наличия земли значительных размеров, должны были бы отсутствовать условия для образования больших полей паковых льдов. И действительно, в отчетах капитана Кука о его попытках проникновения в высокие южные широты нет упоминания о толстых паковых льдах. Хотя эти льды и могли бы находиться гораздо южнее кромки годичных, не очень толстых льдов, что, однако, маловероятно, так как в Северном Ледовитом океане мореплаватели почти сразу же сталкивались с мощными полярными льдами. Кроме того, огромные поля паковых льдов препятствовали бы проникновению к чистой воде айсбергов после их образования, несмотря на их исполинские размеры. А капитан Кук эти айсберги видел и в довольно большом количестве.
Таким образом, все взаимосвязано — большое количество айсбергов есть верный признак наличия в высоких широтах земли значительных размеров, что, в свою очередь, предполагает отсутствие там мощных паковых льдов. И, соответственно, наоборот.
Однако оставался не проработанным еще один немаловажный вопрос. А именно: какие морские животные и птицы и их поведение могут быть признаком, пусть и косвенным, наличия земли в районе их обитания в условиях ледовой обстановки и сурового климата Антарктики? Но это вопрос сугубо специальный, и Андрей Петрович, поразмыслив, решил поручить его изучение одному из двух немецких натуралистов, приглашенных Петербургской академией наук для участия в двух экспедициях (Беллинсгаузена и Васильева), которые должны были ожидать их прихода в Копенгагене.
* * *
Друзья наконец-то смогли уединиться в каюте Андрея Петровича, которая становилась традиционным местом их встреч, чтобы обсудить содержание государственных документов, носивших инструктивный характер.
— Ну и каково же твое мнение? — заинтересованно спросил Фаддей Фаддеевич, поудобнее устраиваясь в кресле, которое вестовые принесли из его каюты, находившейся рядом за толстой дубовой переборкой.
— Инструкции, подписанные государем, а это главные из этих документов, сформулированы кратко, но достаточно четко, и, с моей точки зрения, вполне реальны и выполнимы, — капитан при этих словах удовлетворенно задвигался в кресле. — Время пребывания шлюпов экспедиции за Южным полярным кругом выбрано удачно и, как видно, хорошо продуманно. Но для успешного выполнения поставленных перед ней задач, как мне представляется, необходимо располагать некими ориентирами, если так можно выразиться, или вехами. Искать что-либо вслепую, конечно, можно, но, безусловно, не рационально. Поэтому я все время после нашего с тобой последнего разговора посвятил отысканию и обоснованию неких признаков, которые бы прямо или косвенно указывали нам на возможность наличия в обследуемом районе земли значительных размеров.
Фаддей Фаддеевич привстал, а затем вновь опустился в кресло, выказывая тем самым живейший интерес к высказываниям своего друга. И Андрей Петрович стал не спеша излагать результаты своих сугубо теоретических исследований и по айсбергам, и по паковым льдам, давая при этом необходимые пояснения и делая ссылки на мнения авторитетов. При этом не утаил, что может существовать еще и третий признак, определение которого он намеревался возложить на иноземного натуралиста, который, по его мнению, должен быть более подготовленным в этой области научных знаний.
Фаддей Фаддеевич, лично отвечавший за результаты экспедиции, широко открытыми глазами смотрел на своего друга-ученого.
— Да ты, Андрюша, сам-то хоть понимаешь, что сотворил?! Теперь я, начальник экспедиции, вооружен научной теорией поиска неведомых земель в царстве льдов! Ты мне как будто сорвал повязку незнания с моих глаз! Ты гений, ты воистину гений, ученый с большой буквы! А этого иноземца напрягай, пусть хлеб отрабатывает, хотя и не уверен, что он это сделают лучше тебя. Дай я тебя, дорогой, облобызаю!
