— Господи! — простонал Асен.
Он никогда не считал себя баловнем судьбы, но прежде ему не случалось попадать в такой переплет. Неудачный день или совпадение, но, как бы то ни было, надо быть настороже.
Войдя на цыпочках в квартиру, он огляделся и даже посмотрел на потолок — вдруг что-нибудь упадет на голову? И в этот момент споткнулся об ковер. Падать на ковер не больно, если только ты не повалил на себя этажерку. А Асен это сделал, и все, что стояло на полках, рухнуло на него.
В среду непоправимо, по словам мастера, сломался холодильник.
В четверг стенная вешалка упала как раз в то мгновение, когда он внимательно проходил мимо нее, и чуть не оторвала ему руки. (Когда не обращаешь внимания, никогда ничего не происходит, но стоит лишь решить быть настороже и…)
В пятницу по всем станциям и волнам транслировались только бравурные марши, как будто все в мире радиотрансляторы заключили между собой тайный пакт о борьбе с любителями тихой музыки.
— Нужно выйти погулять, наверное, я надоел всем вещам в доме.
Он вышел и, прогуливаясь по улицам, заметил в витрине одного магазина прекрасную вазу для фруктов — хрустальную и с тоненькими серебряными ниточками, как будто какой-то хрустальный паучок соткал себе изнутри паутинку. Чудесная ваза, но дорогущая.
— Можно посмотреть? — попросил он, не собираясь покупать, а только полюбоваться ею.
Он взял ее со всей бережностью, на какую только был способен, но тут же убедился, что излишнее сосредоточение в одном направлении оставляет без контроля остальные, пусть даже их десять, как его десять пальцев — они как будто держали вазу и бережно, и нежно, но она выскользнула и…
После звона наступила такая тишина, что Асен услышал, как воротник его рубашки смялся под взглядом продавщицы. От волнения его кадык то скрывался за узлом галстука, то поднимался, щекоча ему корень языка, и он, вопреки желанию, улыбался.
— Ваша улыбка неуместна, — отрезала продавщица.
— Не ругайтесь, я заплачу.
И заплатил за разбитую красоту по дорогущей цене, что, конечно, ухудшило его настроение.
И другие дни были не лучше, поэтому в понедельник он вовсе не обрадовался, когда его похвалила инкассаторша:
— Ну вот, видите, выключили бетономешалку и все в порядке.
Но если бы было все в порядке! Асен глубоко сожалел, что прогнал электрических домовых, так как не сомневался, что именно с этого и начались все его злоключения. А когда начинает капать крантик несчастий, такие, как он, обычно не имеют сил закрутить его, а винят самих себя и делают кучу глупостей, которые могут совсем их доконать. На следующий день он написал красивым почерком объявления и расклеил их по всему кварталу. В них было написано «Вернитесь! Жду вас!» На него напала бессонница, вернее, не совсем бессонница, но во сне он слышал, как стонет и просыпался от своего голоса. Пришлось обратиться к врачу.
— Я не болен, скорее мне надо посоветоваться. Я выгнал своих электрических домовых и не могу спать от мыслей, как же их вернуть.
Врач, сохраняя профессиональную серьезность, предписал ему сильное снотворное.
— Это должно помочь.
— Они вернутся?
— Обязательно. Но не оставляйте таблетки на пороге, а пейте их по две перед сном.
* * *
Таблетки были лилового цвета. Он высыпал себе на ладонь одну, вторую. Врач сказал две, пусть будут три, даже четыре. Он выпил и вправду уснул, но его уши не спали, слушали и ждали.
И вот раздался шум, похожий на разрывание обоев. Неужели это они? Неужели вернулись, миленькие?
Это были они.
Вооруженные бритвенными лезвиями, электрические домовые стояли в прихожей и резали обои на полосочки — одну за другой, одну за другой, чтобы сделать себе лесенку и добраться до счетчика и пробок.
Асен был так взволнован, что спросил напрямик:
— Можно я буду звать вас Тони?
Это было детское имя. Имя из детства Асена. Так звали его друга, который со временем куда-то исчез, но имя осталось. Асен хранил его как награду и сейчас решил дать эту награду.
— Будешь звать нас Тони? — ахнули электрические домовые. — Нас обоих сразу?
— Да, обоих.
Они немножко задумались, но, не усмотрев в этом ничего предосудительного, согласились.
