– Ты угадал. В племени датов я нашёл Марви достойного противника, берсеркера по имени Эрик и по прозвищу Одержимый. Тебе незнаком этот боец?
– Нет. Тропа берсеркера – тропа славы, но уж больно она коротка. На войне, если плохой конунг завёл бойцов в окружение, берсеркеры помогают выжить ощетинившемуся копьями против моря врагов хирду, но ценой собственной гибели. Вырвавшись из-за стены щитов, они взламывают боевые порядки противника, чтобы мы смогли даже меньшим числом задавить вражью пехоту, но сколько остаётся после этого в живых берсеркеров, а сколько простых хирдманов? Я ещё не продолжил род, чтобы согласиться принять эту участь. Берсеркеры живут славно, но недолго, и я не удивлён, что не знаком с твоим Эриком Одержимым.
– О нём есть пара саг, но поют их пока только скальды с островов датов.
– Постой, а как ты уговорил его выступить в хольмганге?.. Берсеркеры не любят поединков на малых островах и предпочитают гибнуть на Большой Земле. Эти служители безумных напитков и пожиратели шалых трав принимают тяжкое бремя ради счастья племени, а какая польза датам от хольмганга с Чёрными братьями?
– Разве не главное, чтобы он оказался достойным бойцом? Вспомни легенду о гноме, что захотел стать равным самому Тору, и не стремись узнать все тайны.
– Хорошо. Ничего не знаю об Эрике Одержимом, но верю тебе, что он славный воин. А кто сразится с копьём Ваги Острослова? Ваги хоть и владеет прямым оружием, но мысли его кривы и туманны, а язык ранит больнее зазубренной стрелы. Он хитёр как лиса, которой опалили хвост, и справиться с ним будет тяжелей, чем с его мощным, но не слишком умным старшим братом.
– Не беспокойся. В этот раз Ваги не сумеет обмануть бдительность противника злыми словами. Бродячий скальд Флоси Среброголосый носит меж зубов не менее острый язык. Он…
– Не продолжай. О Флоси из племени свейнов нет нужды много говорить, ибо одно это имя говорит само за себя! Свейны, как ты знаешь, держат в данниках племена карелов. Сейчас карелы – слабый народ, но некогда их предки, как я слышал, могли песнями сворачивать горы и осушать реки, побеждать великанов и укрощать чудовищ. Не знаешь ли ты, старик: правда то, что мать-карелка передала Флоси часть той чудодейственной силы, и теперь его голос подобен серебряному ручью в чаще волшебного леса?
– Не знаю. Но знаю, что если он выживет в хольмганге, что не вызовет моего удивления, ибо как все хорошие скальды железом Флоси сразил не меньше врагов, чем словом, то именно он сложит сагу о победе над Чёрными братьями. И это ещё одна причина согласиться на моё предложение. Ведь ты же хочешь попасть в сагу самого Флоси Среброголосого?
– О Флоси больше не будем. Я даже не спрашиваю, как ты уговорил его выйти на хольмганг против тех, про кого он сочинил несколько песен. Но кто будет моим третьим собратом по поединку?
– Гуннар Поединщик из Страны Льдов.
– О!.. Про этого воина я не буду тебя спрашивать, потому что доподлинно знаю – Гуннар после службы в варяжской страже Империи полюбил сверх меры нежных женщин и хорошие вина. С каждым днём его душа требует всё больше и первых, и вторых, поэтому за кусок золота он будет драться с кем угодно и когда угодно. «Хольмгангер» или «хольмгангман» зовут таких людей в моём племени и во многих соседних. Людей, что тропе честного разбоя и великой войны предпочли дорогу поединков по правилам. Я помню его, хотя он вряд ли узнает меня. Хм, не люблю этого человека, но ради Флоси Среброголосого готов простить соседство с Гуннаром Поединщиком. Но я не понял: зачем тебе я? Уж не собираешься ли ты меня выставить на бой с самим Адилсом Непобедимым?!.. Клянусь молотом Тора, что не боюсь Адилса, но… я же ещё не продолжил род.
– Почему ты думаешь, что не справишься с Адилсом Непобедимым? Разве это не ты ещё мальчиком отличился в настоящем бою, пока Адилс оттачивал мастерство в дружеских поединках? Разве это не ты проливал кровь в стране Шарлеманя, когда Адилс перешёл от дружеских поединков к хольмгангам?
– Адилс тоже был на настоящей войне.
– Всего один раз, не считая отражения нашествия. А сколько раз воевал ты? А если ещё и вспомнить, что вы почти ровесники.
