— Угу. — Только тут покупатель смог оторвать взгляд от стволов, словно привязавших к себе и рассмотреть в углублениях перечисленные вещи.
— Давай покажу. — Женька хотел взяться за рукоятку одного из парных пистолетов.
— Сам. — Архип отстранил протянутую руку и опять стал внимательно рассматривать оружие перед неверным светом лампочки. Только теперь он уже любовался хищной красотой, совсем забыв о госте, который щурился из-за его плеча на отблески, едва пробегавшие по темному металлу.
— Сколько же ты за них хочешь, Путник? — Спросил, приходя в себя, Архип.
— Совсем не дорого. — Саблин потер рукой гладко выбритый подбородок. — Паспорт и подорожную. Здесь я их показывать никому не буду. Сяду на лодку и нет меня. Я через постоялый двор, что на тракте иду. Переселенцев дождусь, с партийным старшиной договорюсь, да в город уеду. Достанешь?
— Ну, это можно. — Архип кивал головой, уже обдумывая как добыть нужные бумажки. — Пошли, переночуешь пока у меня, а за твоей лодкой малой присмотрит. Все одно за дымом смотреть.
Село вытянулось длинной змеей вдоль неширокого притока. Раскинулось по обе его стороны. Живописно усеяло бревенчатыми избами холмистые берега. Было в поселении дворов сорок, не менее. Крайнее подворье как раз и принадлежало Архипу. Он громко постучал кулаком в закрытую калитку. Во дворе кто-то завозился и с трудом скинул тяжелый деревянный брус, служивший запором. Видать набухшая после дождя деревяшка никак не хотела вылезать из скоб.
Из глубины двора слышался злобный лай, тут же сменившийся радостным повизгиванием стоило лайкам учуять хозяина.
— Батюшка, сделал бы ты что-нибудь с энтим с запором-то… — Голенастая, совсем еще молоденькая девушка укоризненно смотрела на отца. Намучились мы с ним. Купи ты уже нормальный крюк. — она сладко лизнула Женьку бесстыжим взглядом.
Вообще говоря, Марфа была одним из тех распрекрасных творений природы, что в силу своей востребованности уже в годы ранней молодости приобретают обширный опыт в управлении разнообразными представителями сильной половины человечества. Причем в каждом случае она инстинктивно подбирала нужный ключик. Марфа настолько уверилась в своих силах, что даже не считала нужным пользоваться столь любимыми девушками уловками, подчеркивающими собственную привлекательность. Высокая и стройная с легкой поступью и твердым взглядом она на миг напомнила Женьке прошлую подружку.
— Ах ты, егоза. С материных слов поешь. Вот я тебя хворостиной. Ишь, волю взяла старшим указывать! — Отец с тоской понимал, что девка уже налилась и готова как спелое яблочко сорваться с родительских ветвей и укатиться в чужой дом.
Однако грозный тон ничуть не испугал молодую нахалку, которая махнув толстенной русой косой, развернулась и даже спиной выказывая неодобрение, неспешно пошла к избе шлепая по дощатой дорожке, ведущей от калитки к самому крыльцу ровными ножками.
— Смотри, вот выйдешь замуж-то, попадешь на «добрую» свекровь, будешь батюшку со слезой вспоминать… Языката больно! — Это была привычная уже угроза, которая излишне часто повторялась, чтобы застращать бойкую и своевольную Марфу.
Ее пригожая головка, была наполнена самыми житейскими мыслями. Ладная, стройная с миловидным лицом семнадцатилетняя девушка уже сделала свой выбор, но была не прочь поглазеть на молодых парней. На угрозы отца у нее имелся отменный ответ, который она, ехидно проговаривала про себя: «Поздно пугать… У меня по соседству жених уж приготовлен. Да и матушка его представилась. Гляди, по осени сваты прибудут. То-то ор да шум подымутся. Только если не будет «родителева» дозволенья… сбегу».
— Молчун, давай двигай к дому. Переночуешь спокойно. Я тебя устрою, а потом сбегаю в одно местечко. Будут тебе бумаги. Не завтра так на неделе. Поживешь пока у меня.
Пройдя через крытые высокой крутой крышей сени и встав на высокий в один венец порог, Женька вынужден был нагнуться, чтобы не удариться о низкую притолоку. Шагнув вперед, он ступил на добротный высокий пол, настеленный из толстых плах, лежавших вдоль стен. Три небольших косящатых окошка в три бревна с мелкой расстекловкой были прорублены в стене как раз напротив входной двери, а одно в боковой стене, обращенной к воротам. Судя по той гордости, с какой хозяин смотрел на них, они явно указывали на его высокий по деревенским меркам статус.
