— Иоши Тамиро, — Сэм прицепил свой уменьшенный меч к поясу. — Пошли.
Иоши Тамиро бедным человеком определенно не был. Его дом находился почти за городом. Белоснежное двухэтажное здание, утопающее в зелени сада. Чтобы добраться до него, Винчестерам пришлось брать такси.
Открыл им сам хозяин дома.
— Я журналист американского журнала «Лайф» Сэмюэль Смит, — Сэм помахал перед глазами японца старым удостоверением, оставшимся с прошлой жизни. — Мой фотограф, — он небрежно кивнул в сторону Дина, который уже вовсю щелкал свежеприобретенной камерой. — Мы составляем большой цикл статей про правосудие в разных странах мира. Ваша история нас очень заинтересовала тем, что даже простой обыватель явно видит несправедливость приговора, вынесенного тому молодому человеку, что явился причиной гибели вашей дочери. Вы позволите взять у вас интервью? Наши читатели должны знать правду, — говоря все это настолько быстро, что японец не успевал следить за его речью, безбожно чередуя японские и английские фразы, Сэм наступал на ошарашенного мужчину. Тот не успел ничего ответить, как вдруг понял, что американцы уже стоят у него в прихожей и, уважая чужие традиции, разуваются. Хотя разуться нужно было снаружи, но Сэм опасался, что таким образом они в дом не попадут, если дадут Иоши хоть секунду, чтобы прийти в себя.
Уже через минуту убитый горем отец рассказывал трагедию своей жизни. Его сын утонул в возрасте тринадцати лет. Никто не видел, как это произошло, но Иоши всегда подозревал, что это не было несчастным случаем.
— Они пошли тогда купаться вместе с Сайто Мамимуро. Сайто вернулся один. Он сказал, что они с Атсуши поругались, и он пошел домой, а мой сын остался на берегу с приятелями. Только вот кто эти приятели, Сайто сказать так и не мог. А когда Атсуши не вернулся, и позже нашли его тело в воде, никто больше не вернулся к этой теме. Все предпочли сделать вид, что это просто несчастный случай. Ну, а после трагедии с Оной… — Тамира закрыл глаза рукой.
Дин подошел к полке, на которой стояли фотографии в рамочках.
— У вас есть собака? — спросил он, кивая на фотографию.
— Была. Тогува — немецкая овчарка. Она умерла недавно от старости.
— Я могу переснять фото? Это украсит статью.
— Да, безусловно.
— Скажите, а как вы относитесь к легендам, древним мифам? — спросил Сэм, делая заметки карандашом в блокноте. — Инугами, например. Вам никогда не хотелось, чтобы появился подобный дух и жестоко расправился с вашими обидчиками?
— Инугами? Вы серьезно? — японец посмотрел на Сэма. — Да мне никогда бы не пришло в голову мучить Тогуву. Она же фактически членом семьи была.
— Да-да, конечно, — закивал Сэм, быстро делая записи в блокнот.
— Но, согласитесь, высшая справедливость все-таки существует. Мерзавцы, виновные в гибели моих детей, нашли свой последний приют. И если здесь замешаны духи, то я готов каждый день в храмы ходить.
— Возможно, вы правы.
После этого они посидели еще некоторое время, после чего Винчестеры откланялись.
— Как думаешь — пустышка? — спросил Дин у Сэма.
— Не знаю, Дин. — Сэм посмотрел на дом. — Я был практически уверен, что это Инугами.
— Даже если это Инугами, то хозяин не в курсе, что творится. А такое может быть?
— А ты знаешь, да. Он сказал, что собака была практически членом семьи. Она долго жила в семье и любила всех представителей этого семейства. И они отвечали ей взаимностью. Не удивлюсь, если собака умерла, когда правосудие над убийцей девочки (вольным или невольным, это уже неважно) не восторжествовало. И, уйдя в мир духов, это преданное существо явилось в наш мир снова в образе Инугами, чтобы продолжать защищать и отомстить тем, кого бывший хозяин, а, следовательно, и сам Инугами считает виновными в гибели детей. Вот только это наихудший вариант из всех возможных, Дин.
— Почему? Вроде мечи у нас есть, и сделанные древним магом, и освященные по всем правилам. Надо бы твой меч освятить.
— Да потому что вот конкретно этого Инугами убить нельзя. Это уже не ёкай, это нечто большее.
— И что же делать? — братья задумались. — А если поговорить, попытаться убедить, что месть свершилась, и что можно и на покой?
