Отличий от первого раза, когда он очнулся в таком же "интересном" положении, было несколько. Во-первых - помещение. Если тогда был огромный цех, с выбитыми окнами и перекошенными дверьми, повисшими на перекошенных петлях, то сейчас Денис находился в комнате вообще без окон. Хотя, конечно же, окна, или окно, могли быть за спиной. Так что, правильнее будет сказать, не то, что окон не было, а то, что старший помощник их не видел.
Из-за белой кафельной плитки, которой были облицованы стены, помещение смахивало на больницу. Кроме того, "больничное" впечатление усиливал желтый, выщербленный кафель, которым был покрыт пол. И еще - было тепло - это было во-вторых и озноб от холода Дениса не бил, а потряхивало его от общей нервозности обстановки. В третьих - если в плену у Казака его грубо примотали к стулу скотчем, то нынче он был пристегнут стальными браслетами, не препятствующими кровообращению. Ну, и в четвертых - сам стул. Если там было жесткое, занозистое дерево, то сейчас - жесткий, гладкий пластик. Прогресс, как говорится, налицо.
Общим было лишь ощущение беспомощности и предчувствие скорой мучительной смерти. Если перефразировать народную мудрость: кто в армии служил, тот в цирке не смеется, то можно сказать: кого раз допрашивали, тот больше на допрос не хочет. Но... кто ж его спросит? Однако, предаваться скорби времени не было, да и место для этого было не совсем удачным - здесь и сейчас надо было выбираться из очередной жопы, в которую снова угодил старший помощник.
"Доведут тебя бабы до цугундера..." - с печальным вздохом припомнил Денис слова мудрого руководителя.
"И я предупреждал!" - вылез со справедливым упреком внутренний голос.
"Лучше посоветуй чего толковое, - снова вздохнул старший помощник, - если есть чего сказать! А нет - помолчи. Без тебя тошно..."
Голос промолчал, а Денис внезапно, вдруг, ни с того ни с сего, с силой просветленного неофита, истово поверил... - а что ему еще оставалось делать!?, что Дар, казалось бы безвозвратно утерянный, сейчас, не сходя с этого места, осознает, что бывшему носителю грозит неминуемая гибель, покается, посыплет голову пеплом, вернется и спасет незадачливого носителя!
Старший помощник, как наяву, представил, что замки отщелкиваются, браслеты, удерживающие его, открываются и он получает вожделенную свободу! Он напряг все свои силы и... - хрен там! Видимо вера была недостаточно сильной, или еще что, но как был Денис прикованным, так и остался. Надо было срочно переходить к плану "Б", а вот с этим-то и была беда - плана "Б" не существовало. Предстояло его разработать, но и с разработкой как-то не складывалось... - ничего конструктивного в голову не приходило. Загрустил старший помощник, затосковал и даже чуть было не впал в уныние, а это смертный грех! Короче говоря, если называть вещи своими именами - опустил старший помощник руки, но из этого прискорбного состояния его вывел Байгол:
"Хозяин, рассвет скоро. Давай я палача прикончу?"
Была бы возможность, Денис с размаху хлопнул себя по лбу! Как он мог забыть про своего верного союзника!?! Как!!!??? Объяснить это можно было только стрессом и ярким светом в помещении, напрочь отметающим вероятность, что День еще не вступил в свои права. Но, оказывается Ночь еще держала бразды правления в своих руках и верхом глупости было этим не воспользоваться. Однако, рассвет был близок. Надо было торопиться.
"Сначала я ему предложение сделаю, потом ты пугаешь, но не до смерти. Нужен живым!" - закончил самобичевание и перешел к конкретным действиям старший помощник.
"Договорились!"
- Человек! - обратился Денис к спине мясника/патологоанатома, а когда тот повернулся, продолжил: - Отпусти меня и останешься жив!
Реакция толстомордого, лысоватого мужичка, лет сорока на вид, оказалась вполне предсказуемой - он расхохотался. И действительно смешно, когда ты стоишь с большим, страшного вида, скальпелем в руке, а тебе угрожает стреноженный по рукам и ногам индивид. Мясника/патологоанатома можно было понять.
- Ты бы знал, - сквозь смех обратился он к старшему помощнику, - сколько раз мне угрожали... - Мясник/патологоанатом покачал головой, еще сильнее заржал и махнул рукой, как бы удивляясь человеческой глупости. - И подкупить пытались, - он стер тыльной стороной ладони слезы, выступившие у него от хохота. - Только все здесь лежат... неподалеку. Тебя дожидаются.
