– Ты это серьезно? – недоверчиво уставился на мудрого руководителя Денис.
– Конечно. Они еще гордиться будут, что получили пиздюлей непосредственно от самих северных лордов Атоса и Арамиса! Ты представь только! Северные Лорды! И не погнушались. Собственными, можно сказать, руками и ногами! Это у них будет как орден… «Знак Почета»!
– Не… ну это ты уже гонишь!
– Отвечаю! Через пару лет, каждый из этих, – верховный главнокомандующий кивнул на кучку завсегдатаев, с обреченным видом потягивающих выставленное компаньонами пиво – судя по их мрачным лицам не шло оно им впрок, – будет рассказывать почтительно внимающим неудачникам, которые сегодня здесь отсутствовали: «Ну-у… вот, как щас помню, подъезжает стало быть карета… красивая такая… шестерка белых лошадей!». Собутыльники удивляются, а самый смелый, или самый завистливый, говорит: «Да не может быть, что шестерка! Наверняка четверка была!», а этот – рассказчик, смотрит на него так снисходительно и с усмешкой роняет: «Дурень… Это же Северные! Лорды!», и все почтительно замолкают. Рассказчик выразительно смотрит на свою пустую кружку и ему мгновенно подносят следующую, но уже полную… А ты говоришь: купаться! – неожиданно закончил главком.
– Я не говорил! – пошел в отказ Денис.
– Да нет… это я так… молодость вспомнил… – улыбнулся верховный главнокомандующий. Причем улыбнулся без всякой кривизны, чем вызвал большое удивление Дениса, привыкшего к насмешливым улыбкам и кривым ухмылкам главкома.
– Ага… ага… дай соображу… – начал рассуждать вслух старший помощник, – теплое море, лунная дорожка, ты молодой нецелованный… обнаженная девушка рядом… какое тут, нахрен, купание… Угадал?
– Ясновидец! Как ваша фамилия, папаша!? Кашпировский? – Нет… Чумак? – тоже нет… О-о-о! Я вас узнал – вы, Вольф Мессинг!
– Слушай, Шэф! – а ведь точно! – несколько неожиданно произнес Денис.
– Что, точно? – с подозрением в голосе поинтересовался главком.
– Что люди искренне уважают тех, кто им навалял.
– Ну, а я о чем.
– Я вспомнил… читал когда-то, что какой-то римский папа лично возглавлял оборону Рима от варваров… то ли тевтонов… то ли лангобардов…
– Короче, Склиф. Подробности – в газетах.
– Да-а… – несколько невпопад отозвался Денис, мучительно пытаясь вспомнить, кого конкретно громил Папа на стенах Вечного Города, но так и не вспомнив, продолжил: – Так вот, этот папа заслужил у варваров такое уважение, что они ему потом земли подарили! О, как!
– Слушай… да ты образованный человек! – Шэф уважительно покачал головой. – А с виду не скажешь – крестьянин, крестьянином.
– На себя посмотри!
Треп компаньонов был прерван одновременным появлением прекрасно зажаренного поросенка, доставленного трактирщиком Фастушем Перейрой на специальном блюде и лоцмана Алхана, прибывшего самостоятельно, правда в сопровождении троих робят, посланных обществом на его поиски. И того и другого – и поросенка и лоцмана, компаньоны встретили с приветливым выражением на лицах – они были рады обоим.
Как только лоцман уселся за стол, в глаза сразу бросилось его значительное внешнее сходство с трактирщиком.
– Не братец твой будет? – поинтересовался Шэф, кивнув в сторону стойки, в данный момент пустующей.
– Не-ет, – улыбнулся «пират», – у нас все такие: бородатые, да усатые.
Компаньоны, до этого момента не особо присматривавшиеся к внешнему облику аборигенов, более пристально осмотрели посетителей трактира и пришли к выводу, что в словах Алхана содержалась значительная доля истины: из всех завсегдатаев, посетивших в этот день «Ржавый якорь», только один не имел на лице волосяного прибора, состоящего из усов и бороды. В его защиту можно было сказать только то, что он еще был лыс, как колено, так что не исключено, что его вины в отказе от следования имиджевым стандартам, принятым в обществе, не было – может болел, а может еще что.
– Угощайся Алхан! Слуг у нас нет, так что все, что понравилось бери сам и чувствуй себя, как дома – не стесняйся, – обратился к лоцману верховный главнокомандующий. Дважды повторять приглашение не понадобилось – Алхан с энтузиазмом принялся за поросенка и пиво. Компаньоны от него не отставали и минут через двадцать на столе остались только обглоданные кости и пустой жбан.
