— Это жена вашего друга? — Я кивнул и вернулся к столу. — Вы куда-то ушли, — сказала она, скосив на меня глаза.
— Ушел?
— Да, куда-то в себя. Озабочены, да?
Поглядев на ее красивый профиль, я воспрянул:
— Если я чем-то и озабочен, то только вами. Сижу и думаю, как к вам подступиться. Вам говорили, что вы неприлично обворожительны?
Тонкие губки красиво раздвинулись в белозубой улыбке. Но мне показалось, что она занервничала, хотя вроде было не с чего. Или ее смутил мой неожиданный пыл? Видимо, стремясь как-то погасить его, она неуклюже ушла от темы:
— Знаете, я бы с удовольствием выпила сейчас чашечку кофе. Если не составит труда, конечно.
— О чем разговор! — Я вскочил с места. — Минутное дело.
— Можно и растворимый, — виновато засмеялась она. — Меньше хлопот.
— Что вы, — возмутился я, — никаких суррогатов. Я приготовлю вам потрясающий напиток. — И понесся на кухню. Она проговорила мне вслед:
— Ничего, если я пока включу телевизор?
— Да ради бога. Что угодно — телевизор, магнитофон. Только не скучайте.
Я быстро заправил кофемолку. За стеной голос Норкина сменился каким-то цыганским романсом. Через три минуты кофе томился на рассекателе, а я навис над туркой, бдительно подстерегая коварную пенку. Потом разложил чашки и джезвейку на подносе, присовокупил ложечки и сахарницу и поспешил в комнату. Она стояла с трубкой — лицом к телевизору. На экране в эротическом псевдоэкстазе изнемогала Лолита. Услышав, как я поставил поднос на стол, Наталья обернулась, прикрыла ладонью микрофон и шепотом повинилась:
— Еще одну секунду, ладно?
— Убрать? — тоже тихо промолвил я, кинув на голосящий экран.
Она кивнула. Я шагнул к ней, взял с журнального столика пульт и вырубил ящик.
— Все, Ирочка, — сказала она в трубку. — Я все объяснила. Без справки можете ставить крест на поездке.
Я оказался очень близко — так близко, что ощущал тепло, излучаемое этим красивым телом. Слишком близко, чтобы удержаться. Я обнял ее за плечи. Она слегка напряглась, но тут же расслабилась.
— Поймите же, это не моя прихоть. — Я ткнулся носом ей в шею и вдохнул будоражащий аромат каких-то дорогих духов. — Все. Я не могу больше говорить… Нет, меня до утра дома не будет. Встретимся в офисе. До свидания.
Она всунула трубку в мою обнаглевшую ладонь и, отстранившись, направилась было к столу. Но я удержал ее за руку. До завтра ее не будет дома, скрипело в мозгу, до завтра ее… Я почувствовал, как щеки залила горячая кровь. Ноги предательски ослабели. Я привлек ее к себе и жадно припал к губам — как путник в пустыне к живительному источнику. На мгновение ее широко открытые глаза изумрудно заискрились прямо перед моими. Пол слегка качнулся и снялся с якоря. Она сказала:
— Подожди, — и мягко высвободилась. Потом махнула локоном в сторону прихожей — на закрытую дверь во вторую комнату — и спросила: — Там у тебя спальня? Дай мне, пожалуйста, минутку.
— А кофе? — как дурак, прохрипел я вслед. Но она махнула рукой и скрылась за дверью.
Я неподвижно простоял минуту-другую, пытаясь сладить с коленями и неистовым волнением. Наконец спохватился, судорожно разоблачился и нырнул в спальню. Свет был погашен, но уличного фонаря хватило, чтобы обомлеть от обольстительного зрелища: она лежала совершенно нагая, чуть выставив левое колено и изящно склонив на сторону высокую шею. Загар волнующе темнил все тело, целиком — без всяких пробелов на укромных местах. Ревниво кольнула догадка о нудистском пляже — мое консервативное сознание слегка покорежилось и ринулось гнусно колобродить. Но я уже лежал на ней, впившись в сочные губы и чувствуя, как подо мной твердеют ее соски. И мне разом стало все равно, где и с кем она загорала.
Потом мы чинно отдыхали. Я опорожнил нетронутую турку в раковину и заново приготовил кофе. Мы сидели за столом, рядом — на расстоянии ладони, и, прихлебывая, беседовали о разных житейских пустяках. Я смотрел на нее и не переставал удивляться: даже в моем широком махровом халате она умудрялась сохранять осанку и стать королевы. Едва заметные складки в уголках глаз и на переносице выдавали, что ей далеко не двадцать. Тридцать? Тридцать два? Но выглядела она, действительно, до жути привлекательно. Я не удержался и произнес это вслух. Подергав за лацканы халата, она хохотнула:
