— Ты один, где же Николай Сергеевич? — услышал он голос Елены Владимировны. Она кончила игру и вышла на террасу.
Григорий Александрович повернулся к ней.
— Он уехал, — сказал он нерешительно.
— Ты выгнал его, — воскликнула она запальчиво. — Вот это мило. Ты выгоняешь моих гостей. Как смел ты это сделать?
— Елена, послушай, — сказал он покорно.
— Что мне слушать? Я не желаю подвергаться оскорблениям. Это издевательство.
Губы ее дрожали. Он видел, что она еще что-то хотела сказать, что-то обидное и злое. Потом повернулась быстро, ушла.
Оболенский не удерживал ее; он остался стоять у балюстрады, слегка поморщился и опять стал глядеть в небо. Странные образы возникали и манили. Безвольно отдавался он чарам ночи. Когда прислуга пришла убирать со стола, он нервно вздрогнул и пошел к жене.
Елена Владимировна, уйдя от мужа, бросилась на кушетку и горько заплакала. Она чувствовала себя незаслуженно и грубо оскорбленной, может быть, в первый раз в жизни. Она старалась побороть себя, закусывала нижнюю губу, но спазматические рыдания против воли вырывались у нее из груди; наконец, мало-помалу успокоилась. Горящими глазами она смотрела в темноту, дергала и комкала в руках кружевной платок. Потом встала. Зажгла свечу и стала быстро раздеваться. Она чувствовала себя очень утомленной, о будущем она не думала. Оно куда-то исчезло.
Она сидела полураздетая на постели, когда в комнату вошел Григорий Александрович.
— Елена, — сказал он, — прости меня.
Он подошел к ней, хотел взять за руку. Она быстро отдернулась.
— Ступай прочь, — воскликнула молодая женщина. Ее била частая нервная дрожь. Она испытывала гнев и отвращение к своему мужу.
— Ступай прочь. Поезжай к своей мертвой любовнице. Я не держу тебя.
Резкие слова, почти выкрики, подействовали на Оболенского. Он отступил назад. Удивленно, почти пугливо по- лядел на свою жену, безмолвно повернулся и вышел.
V
— Я отомщу! Я этого так не оставлю. Я отомщу! — шептала угрожающе Елена Владимировна, кутаясь в одеяло и дрожа всем телом.
Она ясно сознавала, что муж изменяет ей, обманывает.
Вдруг образ соперницы, яркий и отчетливый, возник перед ее лихорадочно возбужденным сознанием. Она видела ее лицо, пристальный темный взгляд. Снова ощущала непонятную робость и неловкость, которую она испытывала при встречах с этой странной и властной девушкой. И теперь ей казалось, что она смотрит на нее с надменной улыбкой, слегка отворачиваясь.
Молодая женщина быстро вскочила с постели. Сунула обнаженные ступни в туфли, накинула платье и закутала голову платком. Она еще чего-то искала. Успокоилась, когда рука ее нащупала маленький револьвер, захваченный ею накануне.
Ревность и гнев поочередно владели ее душой. Она знала наверное, что прогнанный ею муж уехал на свиданье, что та ждет его у серого камня на лесной поляне.
Елена Владимировна вышла из комнаты, крадучись прошла через дом, спустилась с террасы. Через сад вышла в поле.
Было около полуночи. Луна светила, как в ту ночь. Кругом было тихо и пустынно. Слегка дымились росные кусты и травы. Сверкала впереди убегающая пустынная дорога.
Молодая женщина шла, почти не видя, не замечая окружающего, как лунатик, охваченная внезапно вскипевшими чувствами. Грозила кому-то.
— Я не буду вашей ширмой и спасать я тоже не буду вас, Григорий Александрович. Не на такую напали. Сумею за себя постоять и мстить я тоже умею.
Разжигаясь собственными словами, шла она быстро, почти бежала. Кровь ее стучала в висках и глухо разливалась в жилах. Она испытывала неведомые ей еще чувства решимости, силы и власти.
Словно это был колдовской час, в который все можно для того, кто знает слово. Предметы покорялись ее влиянию, границы действительности и фантастики сливались. Дикая радость выпущенного на волю лесного зверя захватила ее. Она остановилась, чтобы перевести дух.
Она стояла у трех сосен. Внизу лощина реки была вся повита туманом, которым охватывала и ближний лес, казавшийся незнакомым островом среди прозрачного, серебристого озера. Прямо перед ней вилась дорога.
Елена Владимировна стояла, прислонившись к дереву, и глядела вверх на небо, в котором одинокая стояла холодная луна. Воздушный простор был весь напоен ее лучами. Молодая женщина прислушалась: было очень тихо. Ни один звук не долетал до нее. Кругом, казалось, была мертвая пустыня.
