Сейчас Олеся лихорадочно прикидывала: к кому направиться из своих ухажеров? Решила, что пойдёт к Семёну, он самый надёжный, от него можно получить реальную помощь.
Неожиданно пошёл дождь, Олеся припустилась бегом к дому Семёна, он стоял на отшибе, около небольшой рощицы. Ухажёр был тремя годами старше девушки, работал, выпивал в меру – эти качества, несомненно, и привлекли к нему внимание Олеси. Семен слыл парнем не жадным, если водились деньги – делал Олесе подарки, правда, недорогие, но девушка, не избалованная достатком, радовалось и этому.
Олеся вбежала на крыльцо и постучала в дверь – в ответ тишина. Пропели первые петухи – Семён, разумеется, ещё спал. Олеся со всей силы забарабанила в дверь. И это возымело почти что мгновенное действие – дверь распахнулась, на пороге, в трусах, весь всклокоченный стоял Семён.
– Леська?! С ума рехнулась? Чего барабанишь? – возмутился он.
– Да ладно тебе! Вымокла вся! – примирительно сказала гостья и, задев ухажёра мокрым плечом, протиснулась в дверь.
– Случилось чего? – не унимался Семён.
– Случилось… У подруги моей, Наташки Ильиной, мама умерла, похоронили вчера…
Семен мотнул головой.
– М-да… Моя матушка слава богу жива… К мужику своему ушла жить… – произнёс Семён и снова встрепенулся: – Так чего припёрлась-то в такую рань? Любви что ли захотелось? – парень плотоядно воззрился на Олесю. Та же скинула мокрую одежду и стояла перед ним в трусиках и лифчике.
– Догадливый! А вот и захотелось! – с лёгкостью подтвердила она и приблизилась к Семёну.
– Дай хоть зубы почищу… – прошептал тот, ощущая, как напрягается его мужское естество.
Семёна, как всегда хватило на два захода. Утомлённый он задремал – через час надо было уже собираться на работу. Олеся поднялась первой, отправилась на кухню. Открыла холодильник, извлекла из него маслёнку и кусок пошехонского сыра. Смастерила бутерброд, съела его в сухомятку…
За её спиной раздались шаркающие шаги Семёна.
– Чего вскочил? Мог бы ещё вздремнуть? – удивилась Олеся.
– Мог бы… Вот только я тебя хорошо знаю, не затем ты приходила, чтобы заняться любовью… Выкладывай: чего надумала?
– Уехать хочу… в Москву… Вместе с Натальей… Ну чего нам здесь делать? – призналась девушка.
Семен шмыгнул носом.
– Ну да… Нечего… А замуж выйти не думала? – как бы невзначай поинтересовался он.
– За тебя что ли? – игриво спросила Олеся и смастерила себе ещё один бутерброд.
– Да хоть бы и за меня! Я не пью, работаю! С жильём тоже у меня всё в порядке!
Олеся опустила очи в долу.
– Семён… Ты пойми… Ну выйду я за тебя, ребёнка рожу… И буду всю жизнь сидеть в Сурске, как наседка…
– А что в этом плохого? – искренне удивился Семен.
– Да не хочу я! Понимаешь: НЕ ХОЧУ! Я ещё жизни не видела! – вскинув взор, возопила Олеся. – Мать с отцом вечно пьяные, я – голодная! Работы нет! Одеть даже толком нечего… Если б не твои подарки – ходила бы полуголая… Словом, прости меня, но я всё уже решила.
– Ну да… ты всё решила… – вторил ей Семён. – А от меня-то ты чего хочешь? Денег на дорогу?
Олеся молчала.
– Понятно! – отрезал Семён. – Значит, я тебе не нужен! А я-то думал, что у нас с тобой всё серьёзно! И не обращал внимания на сплетни: то ты, мол, с одним, то с другим!
– Прости меня… – пролепетала Олеся, приблизилась к Семёну и прильнула к нему на грудь. – Хочешь, поедем вместе?
Семён на миг задумался.
– Нет, не хочу… Денег я тебе, конечно, дам… И обещай мне, что работу в Москве найдёшь, а не при вокзале торговать собой станешь.
– Ты чё обалдел? – вскинулась Олеся.
– Ладно… Идём потрошить мою заначку…
Семен разложил старый диван и выдвинул нижний бельевой ящик, порылся в нём и извлёк кожаный потёртый портмоне.
– От отца остался, – пояснил он. – Когда-то на работе ему подарили, на день рождения… – Семён порылся в портмоне и вытащил три пятитысячные бумажки. – Вот, возьми… – протянул он. – Думал, что поженимся… На свадьбу копил…
– Спасибо… Я знала, что ты поможешь… – поблагодарила Олеся.
– Дам тебе адрес своего двоюродного дядьки по матери, в Москве он живёт. Правда, пьёт по-чёрному. Но первое время, прежде, чем найдёте жильё перекантуетесь. Когда уезжаешь?
