Подозрительные взгляды устремлялись на меня после каждого экзамена. «Как? Почему?» — терялись в беспочвенных догадках одноклассники за моей спиной, но я по-прежнему не обращал на них внимания.
Лишь раз, после третьего экзамена, мне не позволили отступить без боя, но и тот оказался скоротечным.
Девушка, недавно задавшая нескромный и бестактный вопрос, просеменила к моей парте и спросила:
— Скажи-ка, [неприметный одноклассник], ты дружишь с Сакурой?
«Славный она человек», — решил я. Потому что остальные наблюдали за нами издали, взяв в кольцо. Наверняка они, как и в прошлый раз, воспользовались её непосредственностью и отправили на передовую.
Пожалев девушку, чьё имя не отложилось в моей памяти, я ответил:
— Не особо. Вчера случайно встретились.
— Хмм…
Добродушная и искренняя, она восприняла сказанное мной как есть, произнесла: «Понятно!» — и вернулась в круг одноклассников.
В такие моменты я врал без колебаний. Вынужденно, по номинальным причинам — защитить себя и сберечь секрет Сакуры. И, хотя у неё язык как помело, наша встреча связана с ужасной тайной — её неизлечимой болезнью, и потому в душе она бы меня одобрила.
Трудности на время отступили. По завершении четвёртого экзамена у меня возникло предчувствие, что я и на этот раз получу оценки чуть выше средних по классу. Ни с кем особо не общаясь, я закончил с уборкой и начал собираться домой. Делать тут нечего, надо поскорее уходить. Но на пороге кабинета меня остановил громкий оклик:
— Постой! Постой, [мой друг-одноклассник]!
Я обернулся, увидел улыбающуюся до ушей Сакуру и подозрительно косившихся на нас одноклассников. Честно говоря, я бы предпочёл притвориться, что ничего не заметил, но поневоле пришлось не замечать только толпу, а Сакуру — подождать, пока она подойдёт поближе.
— Нас зовут в библиотеку. Есть какая-то работа.
При звуках её голоса по классу почему-то прокатился вздох облегчения.
— Впервые слышу.
— Мне библиотекарь сказала, только что. У тебя другие дела?
— Вроде нет.
— Тогда идём. Ты всё равно уже не учишься.
«Грубо», — подумал я, но это было правдой, и мы с ней пошли в библиотеку.
Описывать в деталях, что там случилось, мне противно, так что изложу вкратце: ей просто захотелось меня разыграть. Когда я, по доброй воле явившись на зов, всерьёз спросил у библиотекаря, что за работа нам поручена, она и Сакура звонко рассмеялись. Я тут же нацелился домой, но библиотекарь, извинившись, предложила чай со сладостями и потому была прощена.
Чай мы пили недолго — сегодня библиотека закрывалась пораньше, и нас выпроводили. К тому моменту я наконец созрел спросить у Сакуры, зачем она так бессмысленно соврала. Предполагая, что на то есть очень важная причина.
— Да просто так. Люблю прикалываться.
«Чтоб тебя», — мысленно ругнулся я, но виду не подал, ибо от жертвы розыгрыша того и ждут. Ограничился тем, что по дороге к раздевалке попробовал подставить Сакуре подножку. Она легко перескочила через мою ногу, вздёрнула одну бровь и состроила гримасу человека, обиженного до глубины души.
— Однажды ты поплатишься, как тот мальчик, кричавший: «Волки!»
— Так бог видит, что у меня поджелудочная накрылась! А вот ты лучше не ври!
— Накрывшаяся поджелудочная не даёт тебе разрешения бессмысленно врать. Нет такого правила.
— Правда? Не знала. Кстати, [одноклассник, узнавший мой секрет], ты обедал?
— Как я мог пообедать, если ты меня утащила? — сказал я со всем сарказмом, на какой был способен, и тут мы дошли до обувных шкафчиков.
— Что дальше?
— Зайду в супермаркет, куплю чего-нибудь перекусить, потом домой.
— Раз ты пока еду не готовил, можем поесть вместе. Папа с мамой сегодня в отлучке, только деньги оставили.
Переобуваясь, я подумывал презрительно отвергнуть её предложение, но ответа так и не дал. Не смог сочинить убедительный отказ. К тому же помешало вчерашнее искреннее ощущение, что мне «пусть чуть-чуть, но было весело».
Надев туфли и несколько раз притопнув, Сакура изо всех сил потянулась. Сегодня небо заволокли лёгкие облака и было не так жарко, как вчера.
— Ну так что? Я много куда хочу попасть до того, как умру!
