— Кота, — сказала я. — Да, он вернулся домой.
— Так чего ты тут-то делаешь?
— Иду назад в Долину, — ответила я. (Уж тут-то я его надежно осадила, подумала я.) Но где мне было тягаться с Эрном! Четыре быстрых хода — вопрос, как пройти к трактиру, хотя хитрый тра-та-та знал это не хуже меня; вопрос, в каком часу он открывается, хотя это ему наверняка было известно лучше, чем мне; сообщение, что ему до смерти пить хочется… а я ведь вроде бы вино делаю? — четыре хода, и мне шах и мат.
— Загляните, когда пойдете домой, выпейте стаканчик, — сказала я, и поспешила в коттедж, зная, что еще минимум час поучительной беседы не миновать, а все по милости этого проклятого кота…
Который, как я услышала еще с порога, домой пока не вернулся. Чарльз сказал, что свистнул он, чтобы узнать, не отыскала ли я его. Так что удовольствие потчевать Эрна бузинным вином досталось Чарльзу, а я отправилась на новые поиски и за свое радушие была вознаграждена диалогом, который услышала — звуки по Долине разносятся очень далеко, — когда карабкалась еще по одному склону, призывая Сили.
— Чего это она орет?
— Зовет кота, — сказал Чарльз.
— Так я думал, она его нашла.
— Нет, не нашла, — сказал Чарльз.
— А я ее видел там на дороге. Пляску затеяла. — Доверительный тон Эрна показывал, как он это истолковал.
— Она часто так, — сказал Чарльз, чем отнюдь дела не поправил.
Под утро была подведена черта: обрушившаяся стена, Сили по-прежнему в нетях, Фред Ферри и братья Биггсы убеждены, что я свихнулась. Но это был еще далеко не конец.
Чарльз, избавившись от Эрна, сказал, что только сейчас сообразил… Трэммелы что-то делали перед своим коттеджем, а багажник их машины был открыт. Но ведь они, наверное, не могли захлопнуть в нем Сили?
Догадайтесь, на кого была возложена миссия пойти к ним и попросить, чтобы они открыли багажник своей машины? Трэммелы поселились здесь совсем недавно. Меня они знали только как особу, которая вечно звала кошку, бегая по Долине взад и вперед — то есть когда я не барабанила по эмалированному тазику, чтобы приманить ослицу с холма вниз. Вопрос, не сидит ли у них в багажнике наш сиамский кот, был не самым лучшим началом для знакомства, но Чарльз настаивал, и я этот вопрос задала.
Естественно, его там не оказалось. Они вынули из багажника коврик и встряхнули его, чтобы окончательно меня убедить. А где он был, мы так и не узнали. Просто он вернулся в два часа дня, уйдя из дома в восемь утра, с небрежной беззаботностью, словно выходил в сад поразмяться пять минут. Нам оставалось только думать, что всю ночь он не спал, следя за Шебалу — из опасения, как бы она его не съела, а вовсе не оберегая его. А потом измученный пристроился где-то всхрапнуть и чертовски хорошо выспался.
Несколько дней после этого мы внимательно следили за ним, не желая, чтобы он повторил свой фокус с исчезновением. Естественно, мы могли бы не затрудняться. Следовало бы учесть его новую привычку гонять кота, жившего ниже по дороге. Как-то утром я возилась в саду, а он сидел возле прудика, когда мимо калитки прошел тот кот. Взвыв, Сили одним прыжком проскочил между прутьями и погнался за ним вверх по склону. Я взззыкнула ему вслед. И даже, наверное, поймала бы — я так кричала, опасаясь, как бы он снова не исчез, что на мгновение он заколебался, оглянулся… И тут кто-то выстрелил из ружья. Я подпрыгнула ярда на два, а коты метнулись в лес и взлетели на тополь.
Нет, на нас никто не покушался. Просто еще один новый наш сосед упражнялся в стрельбе по консервным банкам. Я и с ним была не очень хорошо знакома — во всяком случае не настолько, чтобы попросить его не стрелять пока, так как наш кот залез на дерево. И потому я замерла на месте. А вдруг снайпер заметит, что ветки колышутся, и примет котов за голубей? Когда выстрелы стихали, я отчаянно звала Сили, и на развилке надо мной появлялась испуганная мордочка, но тут снова раздавался выстрел, и Сили тотчас прятался.
Мы бы и сейчас там оставались, если бы Чарльз не сообразил, что происходит, и не поднялся бы по склону, пошатываясь под тяжестью раздвижной лестницы. И мы все еще тщились бы продвинуть ее между сучьями, если бы на дороге не появился один наш друг и не увидел бы, как мы мучаемся. Он как раз шел к нам, неся в подарок лично им выращенный огурец. Теперь он положил его у обочины, взобрался по откосу и помог нам совладать с лестницей.
