И все же итоги Мальцев подвел не в этих статьях, а на заседании коллегии Наркомзема СССР, где он выступил в январе 1941 года с отчетом о работе колхозной хаты-лаборатории. Это был итог десятилетней работы — все эти годы колхоз неизменно получал высокие урожаи.
Доложил и о том, что в результате скрещивания пшениц он уже имеет семь тысяч гибридных форм, которые минувшим летом высевались на селекционном участке. Есть уверенность, что со временем из них будут получены новые сорта с высокими хозяйственными качествами.
Рассказал, что урожайными сортами различных зерновых культур, размноженными из нескольких фунтов, из сотни граммов, из сотни зерен, в районах Зауралья засеваются ныне десятки тысяч гектаров.
— Мое искреннее желание,— проговорил Мальцев, как клятву,— показать подлинную силу советской передовой науки, чтобы ее достижениями можно было любоваться и на необозримых полях наших колхозов.
1
Война... Ураганом ворвалась она в каждый дом. И перевернула, оборвала не только замыслы, но и, казалось, жизнь. Разом, в одну минуту отошло в прошлое все, что волновало вчера, что думалось и намечалось. С той роковой минуты, с этого тихого, ясного и солнечного дня 22 июня 1941 года началась какая-то совсем иная жизнь, с иными заботами, с иными тяготами, несоразмерными со вчерашними. Да, еще вчера никто не замечал, какое это счастье ходить по земле, делать какое-то дело, видеть рядом с собой детей своих, всех, с кем кров делишь, с кем работаешь.
Мальцев вдруг обнаружил, что до этого рокового дня он почти не замечал старшего сына Костю, которому исполнилось девятнадцать. Сын окончил школу, собирался поступать в техникум — хотел агрономом стать. Прочитал почти все книги, какие есть в доме, на деревенской улице зовут его «философом». Отец радовался, что сын пристрастился к чтению. Видел, что парень и в поле с охотой работает и на селекционный участок частенько заглядывает. Но передал ли он ему ту любовь к земле, то любопытство к ней, все те чувства, какие сам испытывал?
Еще на первом колхозном собрании он дал слово, что вот подрастут дети, отработают и они свое. Люди давно позабыли то обещание, а Мальцев помнил и, когда Косте исполнилось десять лет, велел ему не бегать в пору летних каникул по деревне, а пособить колхозу. И направил его к бригадиру: самому с ним возиться некогда, весь день в бегах по полям. Также распорядился и с другим сыном Саввой. Но Савве сейчас четырнадцать всего, и о нем пока не было думы.
Тяжко было провожать сына. Не на учебу провожал — на войну.
Опустела деревня. Из каждого двора хоть один да ушел на фронт, а это больше двухсот человек, самых молодых и сильных хлебопашцев. Однако по всему видно, будут уходить и те, кто подрастает. И не только на войну: многих колхозников на лесозаготовки призывали, на заводы Челябинска, Магнитогорска, Свердловска, Нижнего Тагила. Вслед за людьми отправили автомашины, приобретенные колхозом перед войной, повозки, лошадей. Кому же убирать созревающие хлеба н нескошенные травы?
Всю нелегкую работу, которую еще недавно выполняли мужчины — а в крестьянском деле ее не счесть,— принимали на свои плечи женщины да ребятишки. Женщины со слезами: они хорошо знали, что и сивку укатывают крутые горки, а ребятишки поначалу даже с охотой: им доверяли то, к чему еще вчера не подпускали и близко. Они садились за рычаги трактора, за штурвал комбайна, распоряжались у движков, которые глохли и не хотели вращать молотилки и веялки. Женщины ничем помочь своим детям не могли, лишь плакали: «Уж приноровись, сынок, хлеб же лежит».
Осенью получил повестку и Терентий Семенович Мальцев — его призывали в трудармию. Простился он с домочадцами, с колхозом, с родными полями, приехал на призывной пункт в Шадринск...
Но спохватился кто-то: такой хлебороб не на лесозаготовках, не на заводе нужнее, а здесь, на колхозном поле, на хлебном фронте. И дали ему броню, чем приравняли к особо нужным в тылу людям. Пожалуй, он был единственным в стране хлеборобом, которому воюющая Отчизна, находясь в смертельной опасности, выдала броню на все годы войны. Выдала и сказала: твои фронт здесь, и хлеб твой — тоже оружие. Больше, чем оружие,— жизнь.
