Высокий и тощий, мужчина закутался в теплое пальто и шарф. Лицо его раскраснелось от ветра. Но ясные серые глаза казались живыми и проницательными.
— Моя фамилия Хендерсон. Наш отряд искал… — заметив лежащую на столе карту, он нагнулся и ткнул в нее пальцем, — вот здесь. Мы ничего не нашли. Поговорили с владельцами вон той фермы… и той, и еще той, и этой. Никто не видел и не слышал ничего подозрительного. Никаких чужаков не заметили. Зато все могут подробно рассказать, где были и что делали последние два дня. То есть уже три. И даже четыре.
— И вы им верите?
— Трудно не поверить, если все как один твердят одно и то же и прямо смотрят в глаза. Я лавочник, а не полицейский, если начну подозревать своих постоянных покупателей, это сразу скажется на выручке. И все же… по-моему, они говорили правду. — Хендерсон покосился на мисс Фрейзер и тут же снова посмотрел на Ратлиджа. — Вряд ли подобное злодейство пройдет для человека бесследно. У того, кто виновен в таком преступлении, наверняка что-то отразится во взгляде. Да и женщина вряд ли захочет покрывать убийцу, который прикончил маленьких детей!
Ратлидж подумал, что это проницательное замечание; полицейский наверняка должен принимать такие вещи в расчет, когда задает вопросы потенциальным подозреваемым. Даже если подозреваемый внешне невозмутим, его часто выдают глаза.
Правда, еще в Корнуолле он понял: совесть мучает далеко не всех убийц…
Хендерсон пробыл у них недолго, выпил горячего чаю и снова ушел. Следом за ним в гостиницу явились посланцы еще от трех поисковых отрядов. Каждый, склонившись над картой, указывал на свой участок поисков. Они подробно рассказывали, что видели, какие места осмотрели и на какие фермы заглянули на своем пути. Ратлидж подробно записывал их показания.
Один из мужчин устало сказал:
— Не подумайте, что мы не стараемся. Делаем, что можем. Просто приходится обыскивать большой район, а где может быть мальчик, мы понятия не имеем. Может, он прошел той же дорогой раньше нас. А может, прибежит потом, уже после того, как мы все осмотрим. Нам приходится все время озираться — вдруг убийца следит за нами из-за валуна или прячется в овраге! Особенно жутко ночью. Кажется, что злодей совсем рядом, выслеживает маленького Джоша. А может, следит за нами, рассчитывает, что мы приведем его к парнишке. Всем нам не по себе. Мы идем вместе, стараемся не отставать друг от друга.
— Никто не отбился от отряда? — спрашивал Ратлидж. — Все ваши на месте?
И каждый раз слышал неизменный ответ:
— Нет, никто не отбился, все на месте… пока.
Другой добровольный помощник сообщил:
— Впервые за много лет наши люди запирают двери и даже баррикадируются. Все боятся. Входя во дворы, мы нарочно шумим, показываем, что свои. Хозяева следят за прохожими из окон. Никому не хочется открыть дверь и увидеть ружейный ствол!
Хэмиш сказал: «Они знают местность. И знают всех мужчин, живущих в округе. Если убийца местный и если никто не пропал, значит, он должен быть в одном из поисковых отрядов!»
Ратлидж отмечал на карте маршруты поисковых отрядов, подписывал фамилии владельцев отдаленных ферм, наносил на карту контуры пастбищ и развалин, которые были уже осмотрены. Хэмиш напомнил ему, что такая информация бесполезна для человека, который сидит на кухне и греется у очага. Хэмиш подначивал его, но Ратлидж старался не поддаваться.
Лучше всех общую мысль выразила Элизабет Фрейзер, когда мужчины ушли:
— Вы не в Лондоне. Здесь все по-другому, и ваши прежние знания вряд ли вам пригодятся.
— Знаю.
Но Хэмиш, все больше оживлявшийся от волнения Ратлиджа, продолжал будоражить его. «Там, на морозе, маленький мальчик…» — твердил он.
Неожиданно он споткнулся о невидимую в снегу преграду. Ощупывая ее руками, он пытался понять, что мешает ему идти дальше. Тяжелые, обледеневшие камни… А дальше как будто раскинулось снежное море, и белые волны ходят ходуном.
Но здесь нет моря — до моря очень далеко. Значит, он набрел на овчарню, сложенную для отары, которая зимует в горах. Овцы совсем близко — в ноздри ему ударил тяжелый запах мокрой шерсти. Когда погода портится, баран-вожак сам приводит отару в укрытие. Или фермер с собакой гонит овец туда, где они могут спастись от холода, сгрудившись вместе. Это куда лучше, чем гоняться за ними по горным склонам, где они почти невидимы под снегом.