Слушая своего дядю, Флорис опустила голову и покраснела ещё больше.
– Дядя! – еле слышно, с укором произнесла она.
– Что, дядя?! – резко спросил лорд. – Ты думаешь, будто я не знаю о твоих ночных бдениях, когда у алтаря всю ночь горит свеча? Или я не вижу, как ты изводишься и таешь на глазах? Хватит! Я устал. Сегодня мы расставим всё по своим местам. Ты мечтала о мстителе. О человеке, который не просто уничтожит пирата, но будет ненавидеть его так же, как ты. Он перед тобой. Ты хотела спросить? Спрашивай. Граф – благородный человек и простит мне мою дерзость. Я готов понести любое наказание, граф, но только после того, как вы поможете моей воспитаннице.
– Хорошо, милорд. Я подумаю, какое вам устроить наказание, – чуть улыбнувшись, пошутил Вульф. – Я готов, миледи. Спрашивайте.
Смутившись от общего внимания, девушка опустила голову и тихо произнесла:
– Расскажите о себе.
Отложив вилку, Вульф глубоко вздохнул и начал рассказ. Это была грустная и страшная исповедь человека, прошедшего сквозь ад рабства и пламя ненависти. Слушая его, все присутствующие невольно содрогались, не понимая, как можно пережить такое и не потерять человеческий облик. Не сойти с ума и не стать монстром, похожим на своих мучителей.
Вульф замолчал и выпил вина. Старый лорд смотрел на него с удивлением, граничащим с восхищением.
– Простите нас, граф, – произнёс он, пригубив свой кубок, – простите, что заставили снова пережить весь этот кошмар. Ну, Флорис, ты удовлетворена? Если после всего услышанного ты скажешь, что это не тот, о ком ты молила богов, я прикажу запереть тебя в башне как сумасшедшую.
– Нет, милорд. Это ни к чему. Граф – именно тот человек, которого я ждала шесть лет, – срывающимся от слёз голосом ответила девушка. – Граф! Простите меня! Я возвела своё горе на недосягаемую высоту и думала, что такое не дано пережить другим. Ваша боль страшнее. Простите мой эгоизм. – Она порывисто встала и выбежала из зала. Мужчины замолчали. Вздохнув, старый лорд усмехнулся:
– Весёленький получился приём. И поделом мне, старому дураку.
– Не казнитесь, милорд. Я придумал вам наказание. Сейчас мы будем пить. Пить и есть, топя в вине тоску и злые воспоминания.
– Но ваша рана…
– Моя рана не означает, что я не могу пить вино и слушать весёлую музыку. Командуйте, – усмехнулся Вульф, и мужчины взялись за кубки. Вино потекло рекой, орошая съеденное и гася пожар, вызванный пряностями.
К вечеру оба были настолько пьяны, что не могли связать двух слов. Слуги осторожно подняли обоих и разнесли по комнатам, уложив в постель.
Выплакавшись, Флорис поднялась на галерею, опоясывавшую зал. Оттуда, никем не замеченная, она могла наблюдать за странным пиршеством двух мужчин, подсознательно понимая, что один пьёт, пытаясь загладить свою неловкость, другой, топя в вине страшные воспоминания.
Всю ночь Флорис металась из угла в угол, не понимая, что с ней происходит. Сна не было. Стоило ей только смежить веки, как перед ней появлялись его глаза. Спокойные, умные, с чуть заметной грустинкой. Этот взгляд, казалось, проникает ей в душу, пробуждая самые непонятные желания.
Щёки девушки пылали, а тончайшая ночная сорочка, казалось, сжимает грудь стальным обручем. Проведя всю ночь без сна, она с первыми лучами солнца выскользнула в коридор и побежала к комнате гостей.
Толстый ковёр заглушал её шаги, и Флорис казалась бестелесной тенью, точнее привидением, в своей ночной рубашке. Осторожно открыв дверь, она вошла.
Старый слуга спал на диване, свернувшись в клубок и чуть похрапывая. Девушка толкнула следующую дверь и оказалась в спальне. Замерев на пороге, она присмотрелась и, когда глаза привыкли к сумраку спальни, увидела его.
Вульф спал совершенно обнажённым, разметавшись по огромному ложу. Сухое, сильное тело казалось выточенным из тёмного дерева. Мышцы плотно оплетали костяк, как стальные канаты. Девушке стало жутковато.
Она впервые видела мужчину, не прикрытого одеждой, и взгляд её непроизвольно возвращался к самым сокровенным местам его тела. Флорис не знала, сколько она простояла так, замерев и, казалось, не дыша.
