И в то же время его боялись. Точнее, опасались сделать что-либо не так, совершить просчет, ошибку, вызвавшие недовольство профессора. Хотя Игорь Николаевич никогда публично резко замечаний не делал, не позорил врача у всех на глазах. Скажет только: "Зайдите ко мне в кабинет". И там наедине своим интеллигентным голосом, спокойно "дает совет", как и что надо было сделать правильно. Он не прощал малейших просчетов, если они касались больного, профессионализма врача. При нем каждому хотелось стать лучше, чище, сделать все по самому высокому счету, чтобы заслужить похвалу.
И еще маленькая деталь. Игорь Николаевич, как вспоминают все его ученики, всегда знал о домашних делах и трудностях молодых ординаторов, аспирантов, в трудную минуту стремился помочь всеми возможными способами, но делал это очень деликатно, не вызывая стеснения, неназойливо.
Профессор Рыбушкин никогда не хотел чем-то казаться. Всегда был. Личностью, талантом, другом. Душой кафедры, ее совестью.
...Таков один из двух любимых учителей Владимира Дмитриевича Федорова. В научном кружке профессора Рыбушкина начал Федоров свой путь хирурга и ученого.
Именно И. Н. Рыбушкин лично, как и большинству молодых хирургов в клинике, ассистировал Федорову на первой операции по поводу холецистита, при первой операции на сердце и других. Он незаметно приобщал Федорова к работе по редактированию научных медицинских изданий, был самым строгим критиком первых проб пера молодого хирурга -- 12 статей в медицинских журналах.
Отеческое отношение Игоря Николаевича к совсем тогда еще, молодому Федорову иногда вызывало некоторую ревность у окружающих, но мало кто знал, что каждый шаг Федорова в хирургии, каждая выполненная им операция и каждая написанная им строчка подвергаются доброжелательной, но очень взыскательной критике учителя. Именно эта бескомпромиссная критичность, не оставлявшая незамеченным ни одного штриха в поведении и в делах, стимулировала постоянное стремление к чтению, желание научиться правильно ставить сложные диагнозы, хорошо, чисто оперировать, методично и грамотно излагать мысли на бумаге, ни в коем случае не повторяя ошибок, однажды указанных учителем.
Наверное, именно такая работа учителя с учеником привела к тому, что написанная Федоровым через б лет после окончания института диссертация, посвященная хирургии сердца, не вызвала замечаний руководителя (так и сказал. И. Н. Рыбушкин на научной конференции) и была представлена к защите без исправлений.
Это было победой педагогического дара, методической и редакторской школы Игоря Николаевича, но это же осталось и его наследием для непосредственных учеников, а от них и для многих других врачей и ученых уже следующего поколения.
"НЕ МАЯТ, А МАЯК"
В 1983 году профессору Валентину Сергеевичу Маяту, Герою Социалистического Труда, заслуженному деятелю науки, лауреату Государственной премии, исполнилось 80 лет. И радостно видеть, что здоров он и бодр и нет в нем даже признаков профессионального старения. Как бывает у людей талантливых, удивительно трудолюбивых и преданных своему делу. Годы, словно пальцы гениального скульптора, выявили главное, основное в его натуре, добавив ему мудрости опыта, а лишнюю глину сняли.
Еще до личного знакомства с Валентином Сергеевичем мне казалось, что я его уже хорошо знаю -- постарались его ученики, коллеги, медсестры, нянечки и, конечно, вылеченные больные. Я намеренно не написала "бывшие ученики", ибо все они, теперь сами профессора, учатся у Маята по-прежнему. И по-прежнему окружают его молодые ординаторы, хирурги, студенты кафедры госпитальной хирургии 2-го Медицинского института. И по-прежнему в самых трудных, самых острых ситуациях, когда диагноз не установлен, просят профессора Маята проконсультировать больного. И по-прежнему слово профессора, его мнение считается решающим.
Из рассказов о Валентине Сергеевиче складывался образ человека и врача таких исключительных качеств, что невольно закрадывалась мысль: а бывает ли так на самом деле?
Теперь я точно знаю -- бывает.
Он родился в 1903 году. На воспитание будущего ученого большое влияние оказала бабушка. Она происходила из государственных крестьян, была женщиной, не боявшейся никакого труда, умной, одаренной от природы, но так и умерла неграмотной. Зато отец Валентина не только окончил гимназию, но и поступил в Московский университет по специальности химика-провизора. Чего это стоило ему до революции, можно себе представить! Работал и учился и на всю жизнь получил привычку к постоянному, каждодневному труду, которую передал и двум своим сыновьям. А мать Валентина Сергеевича была швеей, умела красиво и ловко шить бисером. Работа трудная, кропотливая.
