Вокруг стояла полная тишина.
— Насколько меньше? — наконец подал голос Маккензи.
— Без дополнительной информации сказать невозможно. — Я посмотрел на хиреющие растения и пожал плечами. — Навскидку, даже с учетом быстрых темпов разложения, я бы дал девять, может быть, десять дней. Если бы дольше, то в такую жару уже наступила бы полная скелетонизация.
Разговаривая, я продолжал взглядом обшаривать мертвую траву, пытаясь отыскать то, что — как я надеялся — могло здесь находиться.
— Как был сориентирован труп? — обратился я к полицейскому.
— Сориен… Чего?
— Голова куда смотрела?
Насупившись, полисмен показал пальцем. Перед глазами всплыли снимки, я представил, как были вытянуты над головой руки, и стал осматривать землю в том месте. Того, что я искал, в траве не нашлось, поэтому я начал разворачивать спираль поиска, осторожно раздвигая пальцами травяные стебли и разглядывая то, что находится возле корней.
Я уже стал подумывать, что ничего нет, что какое-то трупоядное животное меня опередило, когда в глаза бросился искомый предмет.
— Попрошу пакет для вещдоков.
Дождавшись пакета, я сунул руку в траву и осторожно выудил иссохший, сморщенный лоскут коричневого цвета.
— Это что? — спросил Маккензи, по-журавлиному вытянув шею.
— Примерно через неделю после смерти начинается так называемая пелолапсия. Соскальзывание эпидермиса, если угодно. Вот почему кожа у трупа выглядит такой сморщенной, будто не по размеру. Особенно на руках. В конечном итоге кожица сходит полностью, как перчатка. Очень часто таким вещам не придают значения, поскольку люди не знают, что это такое, и принимают за пожухлую листву.
Я выставил на обозрение прозрачный пакет с клочком телесной ткани, похожим на пергамент.
— Вы говорили, что хотите обнаружить отпечатки пальцев?
Маккензи даже отпрянул.
— Шутите?!
— Нет. Не знаю, с какой это кисти — правой или левой, но вторая «перчатка» должна быть где-то рядом, если только не досталась животным. Так что дальнейший поиск оставляю в ваших надежных руках.
Один из полицейских фыркнул.
— И как прикажете снимать с него отпечатки? — язвительно спросил он. — Да вы сами посмотрите! Шелуха какая-то, да и только!
— О, здесь все просто, — меланхолично возразил я, начиная даже испытывать некое удовольствие. — Куриный суп из пакетика знаете? Как говорится, «только добавь воды» — и вуаля! — Ответом был тупой взгляд. — Короче, оставьте лоскут на ночь в воде. Он набухнет, и вы сможете натянуть его на руку. Так что гарантирую вполне приличный набор «пальчиков» для анализа.
Я вручил ему пакет.
— Да, кстати. На вашем месте я бы привлек кого-нибудь с ладонью поизящней. И пусть заранее наденут хирургические перчатки.
Оставив полицейского разглядывать трофей, я нырнул под ленту и вышел из круга. Начинало сказываться реактивное состояние. Я сбросил комбинезон и защитные бахилы, радуясь свободе.
Пока я сминал спецодежду в комок, подошел Маккензи. Он задумчиво качал головой.
— Да-а, правду говорят: век живи, век учись… Где это вы так наловчились?
— В Штатах. Провел пару лет в судебно-антропологическом центре Теннесси. На «трупоферме», как его неофициально именуют. Единственное место в мире, где процессы разложения изучают на настоящих человеческих трупах. Сколько это занимает при различных условиях, какие факторы влияют и так далее… ФБР там обучает своих агентов технике обработки места преступления. — Я кивнул в сторону полицейского, раздраженно раздававшего указания остальным сотрудникам. — Нам бы, наверное, тоже не помешало такое заведение.
— Ага, от них дождешься… — Маккензи принялся стаскивать с себя комбинезон. — Ненавижу эти чертовы тряпки… — пробормотал он, отряхивая костюм. — Так вы считаете, она была мертва дней десять?
Я стянул с рук резину. Запах латекса и влажная кожа вызвали к жизни куда больше воспоминаний, чем хотелось.
— Девять или десять. Правда, это вовсе не значит, что тело все время пролежало здесь. Его могли привезти откуда-то еще, но, думаю, ваши эксперты сумеют ответить на такой вопрос.
— Вы могли бы им помочь.
— Извините, я обещал помочь с идентификацией трупа. Завтра к этому часу вам станет понятнее, кто он. — «Или она», — подумал я про себя и тем не менее промолчал. Маккензи, однако, видел меня насквозь.
