От обиды и злости он готов был расплакаться… как вдруг услышал телефонный звонок, а следом Плюхины восторженные кудахтанья. Она даже привзвизгивала от радости — наверно звонила какая-нибудь давняя подруга… Еще чего доброго к ним в гости намылится!
Так и было.
— Сашуля! — запыхавшись от неуемных эмоций, Плюха распахнула дверь в его комнату и заковыляла к кровати. — Позвонила Валечка… Валя Марьянова! Мы с ней вместе… в мюзик-холле… ой, это ж надо! — Мать от радости не находила слов. — Они с сыном давно в Питер перебрались… ещё когда я… когда мы молодые были. А тут вот проездом в Москве… Ничего, что она к нам зайдет, а, сынуля?! Мы тебя беспокоить не будем, посидим немножечко, поболтаем… Вспомнить-то нам есть о чем!
Она принялась тормошить его, гладить по волосам, обцеловывать… Обслюнила всего! Что тут оставалось делать? Только смириться… Он насупился, а когда она вышла, погрозил вслед кулаком. Только гостей не хватало!
Примерно часа через полтора раздался звонок в дверь. Плюха сбегала в магазин, купила пирожных, бутылку сухого вина, принарядилась… Она была так взволнована, точно к ним двигался ревизор!
— Валюша, милая! Ой, да ты совсем не изменилась — все такая же красавица! — в прихожей слышались чмоканья и цоканье чужих каблучков.
— Ну, что ты, Ларочка, я уж совсем не та! Вот ты вовсе не изменилась все такая же добрая, теплая… Хорошая ты моя!
Они прошли в Плюхину комнату, где уж был накрыт стол. К Сашке не заглянули. Еще явятся! — мрачно подумал тот и принялся грызть ногти. Ни читать, ни мечтать, ни включать приставку с новой игрой не хотелось. День погиб окончательно, он был выжат и выдавлен как лимон!
Однако лежать так и плевать в потолок скоро ему надоело и Саня выбрался из-под одеяла, как следует высморкался, чтобы шумно не хлюпать носом, и на цыпочках подобрался к двери маминой комнаты. О чем это они там разговаривают? Может, обсуждают, что с ним делать и как его спасать?! Может, эта Валечка ещё какого-нибудь доктора присоветует? Чтоб им треснуть!
Он не ошибся — разговор как раз шел о нем. Плюха не могла скрыть от подруги свои горести и изливала ей душу, изболевшуюся по сыночке.
— Нет, это моя вина, мой грех! — услыхал он её горестные причитания. Я знаю — сын платит за мои грехи! Ведь это же как, Валюша? — это же во грехе было… Вне брака! А ты помнишь, как нам тогда было хорошо! Твой Гарик, мой Ашот… как нам всем было весело! А помнишь музыкальный фонтан в центре города, и как мы пошли вчетвером в ресторан? И как сидели там, танцевали… А поездка на озеро, эта рыба прямо из сети?! Лодка, купанье… Я тогда бросила в воду кольцо. Чтобы вернуться. Но больше так никогда в Ереван не вернулась. Ты понимаешь, когда я поняла, что беременна… в общем, Сашуля здоровьем своим платит за мой грех. Это кармическое воздаяние, я знаю, я чувствую! Не хочу, чтоб он платил такой ценой, пусть лучше мучаюсь я… Пускай я заболею…
Плюха расплакалась, Валя журчащим голоском принялась её утешать… Они принялись наперебой вспоминать прошлое, гастроли в Ереване… Мать достала из платяного шкафа, из-под стопки с бельем пакет с фотографиями, и обе склонились над ними, стали разглядывать, шушукаться, хохотать… Саша затаил дыхание — он понял, что мать говорит об отце, а Валя — о своем хахале. Что обе — и мать, и Валя закрутили на гастролях в Ереване роман! И что последствием этой поездки на озеро стал он, Сашка!
— Слушай, я уж и не знаю что делать… — всхлипывала мать на плече у старинной подруги, — думала к какой-нибудь ясновидящей обратиться, к целителю… Только не знаю, к кому — их сейчас ужас как много! Покупаю газеты: «Тайную власть», «Эру Водолея» — так прямо глаза разбегаются! Белая, черная, даже какая-то серая магия, отворот, приворот… Центры всякие, салоны магических искусств, колдуны и адепты… И это новое еще… как-то так называется… рейки, что ли?
— Рэйки, наверное. Это ученье такое.
— Вот-вот, рэйки. Ну, думаю, пойду наугад — выберу какого-нибудь целителя, который помогает по фото, а по колдунам и знахарям я таскать Сашулю не буду — он так ослаб! К доктору вот на днях отвела его — к психиатру — так он совсем сон потерял, не спит. Ох, Валюша, ведь Сашуля… ну, что тебе говорить — у тебя самой сын. Это же единственный смысл моей жизни!
