— Ты… ох, и не знаю как обращаться к тебе… Ты, божочек, нам помоги. Ты сыночке моему помоги, Саше! Сделай так, чтоб его мечты исполнились — я знаю, он много мечтает… И пусть у него головка не болит его так головные боли измучили! И пусть он будет счастливый, пускай живется ему легче, чем мне. Я ведь так намучилась! Да, ты, наверное, все знаешь ты ведь бог! Очень прошу, пожалуйста! А я тебя кормить буду, палочки жечь, маслице вот особое дали мне! Ой, а я про него и забыла…
Она торопливо порылась в сумке и достала маленький пузырек с благовонным маслом. Капнула несколько капель на блюдечко, и всю комнату затопил терпкий запах сандала. От этих непривычных восточных курений и ароматов у Ларисы Борисовны закружилась голова. Она покачнулась, комната перед ней поплыла, стала двоиться, и неуклюже, как-то боком она бухнулась на свою продавленную тахту. Посидела немного… и вроде стало полегче.
— Ну вот, лягушка, допрыгалась! — в который раз за этот волнительный день вздохнула Лара и стала тереть виски. — Надо к сыночке заглянуть, кивнула она божку, который пристально глядел на неё со своего пьедестала, как он там? А то уж полдня, глядишь, к нему не ходила — не дело это, так ведь? Не дело!
Она тяжело поднялась и пошлепала к сыну в комнату. Тот спал и хрипло дышал во сне. Даже тихонько постанывал. Она с любовью наклонилась над ним, сдунула с взмокшего лба прилипшую темную прядь…
— Ну вот, заснул ты, Сашуля, и славно! И хорошо… Спасибо Валечке, что сходить к магине мне присоветовала. Это её божочек тебе, сынуля, помог, он, не иначе!
Она оглядела комнату и, щурясь, — в комнате было темно, — приблизилась к подоконнику. Вот отцветающие пеларгонии, вот плющ восковой, аспарагус… Но горшочка с её любимым кактусом не было.
— Эй, дружочек мой, где ты? — шепнула она, беспомощно шаря руками по подоконнику. И тут только заметила, что окно приоткрыто. — Как же так? Я же сама его наглухо закрывала!
Недоброе предчувствие приливом крови застучало в висках. Она ахнула, заторопилась, напялила туфли и, спеша, спустилась по лестнице… Вот и палисадник под окнами — заброшенный, весь заросший снытью и сорняками. Над головой тревожно шумела береза — поднимался холодный порывистый ветер, неласковый спутник поздней московской осени.
Тьма. Ноябрь…
Под чахлой кривенькой елочкой, не смевшей тягаться с раскидистой вольной березой, застившей свет всему, что росло под её ветвями, валялся разбитый горшок. Она его сразу признала, верней не его, а то что от него осталось: бежевые глянцевитые черепки с зеленой полоской по краю. Плюха сдавленно вскрикнула и схватилась за сердце. Задыхаясь, присела на корточки и стала звать:
— Дружочек мой! Как же так… где же ты?!
Ее рука, шарившая на земле, укололась о пучок острых иголок. Лариса Борисовна, наконец, отыскала его — свой кактус, своего друга по имени Звездочка… От удара о землю он разорвался на части и был разметан по влажной холодной земле.
Плача, она упала в траву. Из окна первого этажа высунулась седенькая головка в платочке, она принадлежала соседке Евдокии Михайловне. Та часами сидела в кухоньке у окна и глядела во двор. Евдокия Михайловна после инсульта была частично парализована, а следил и ухаживал за ней внук Димка.
— Лариса Борисовна! Ларочка, что с вами?
— А? — та машинально обернулась на зов, хотя сейчас плохо соображала. — Я… это ничего. Ничего…
— Димка! — крикнула старушка куда-то в глубину своей комнаты. — Беги вниз, Ларисе Борисовне плохо!
И через минуту рослый детина буквально втащил на пятый этаж Ларису Борисовну — ноги у той совсем отказали. Он помог ей переодеть тапочки и попытался было отобрать у неё какой-то кусочек живой клочкастой плоти с колючками — огрызок кактуса, на котором болтались жиденькие корешки… но она не дала.
— Это, Димочка, кактус мой. Он хотел зацвести. Но вот видишь… беда с ним вышла. Упал он — вывалился из окна.
— А че это? — хмуро полюбопытствовал Димка. — Окна-то вы всегда закрытыми держите, я ж знаю как сквозняков боитесь…
— Не знаю как, — она обнимала ладонями то, что осталось от кактуса, нежно как птичку. — Может, ветер, может ещё что… Я попробую, Димочка, попытаюсь его прирастить. Вдруг приживется. Ну, спасибо тебе. Ты к нам заходи, Сашулю проведай, он болеет у нас…
