Он спал в уютной квартире на Мейн-стрит — извилистой улице, пересекавшей город от Морских ворот до ворот Аламеды. Быть может, ему снилось, что Англия завладела Египтом, Турцией, Голландией, Афганистаном, Суданом, страной буров[3] — словом, всеми землями, что ей придутся по вкусу, — и это в то самое время, когда державе угрожала потеря Гибралтара.
Дверь внезапно открылась.
— Что там такое? — прорычал Мак-Кекмейл.
— Генерал, город захвачен! — сообщил испуганный адъютант, влетевший в комнату как торпеда.
— Испанцами?
— Надо полагать!
— Как они смели!..
Генерал вскочил, отбросил ночной колпак, натянул панталоны, мундир, впрыгнул в сапоги, нахлобучил фуражку, схватил шпагу. Всё это — не переставая говорить и слушать.
— Что за шум на улице?
— Грохот камней! Куски скал катятся на город, как лавина.
— Много этих мошенников?
— Кажется, много.
— Наверное, для такого удара объединились все береговые бандиты: контрабандисты из Ронды, рыбаки Сан-Рюка, эмигранты, кишащие в деревнях?
— Боюсь, что так, генерал!
— А губернатор предупреждён?
— В его виллу на мысе Европа невозможно попасть! Городские ворота захвачены, улицы полны нападающими.
— Что с казармами у Морских ворот?
— Туда не прорваться! Артиллеристы, похоже, окружены!
— Сколько с вами людей?
— Десятка два: пехотинцы третьего полка, те, которым удалось ускользнуть.
— Клянусь святым Дустаном, — вскричал Мак-Кекмейл, — эти пожиратели апельсинов хотят вырвать Гибралтар у Британии!.. Этому не бывать!.. Нет! Не бывать!..
И тут в комнату ворвалось странное создание и прыгнуло генералу на плечи.
— Сдавайтесь! — закричал нападающий резким высоким голосом.
Несколько солдат, прибежавших вслед за адъютантом, хотели броситься на человека, но вдруг узнали его при свете лампы.
— Хиль Бралтар! — воскликнули они.
Да, это был он, идальго, о котором гак долго не вспоминали, дикарь из пещер Сан-Мигеля.
— Сдавайтесь! — визжал он.
— Никогда! — рявкнул в ответ генерал.
Солдаты их уже окружали, и тогда Хиль Бралтар издал своё «свисс» — резкое, продолжительное. Тотчас двор, а потом и дом наводнила толпа нападающих.
Возможно ли?.. Это были обезьяны, сотни обезьян! Пришли ли они отобрать у англичан скалу, истинными владельцами которой являлись, гору, которую занимали прежде испанцев, раньше, чем Кромвель завоевал её для Великобритании? Воистину так! Бесхвостые обезьяны были ужасны своей численностью, с ними можно было жить в добром согласии, лишь смирившись с их мародёрством. Смелые и умные, они умели мстить за оскорбление, — что иногда случалось, — скатывая на город огромные скалы!
Какой позор для Соединённого Королевства! Англичане, покорители индейцев, абиссинцев, тасманийцев, австралийцев, готтентотов и стольких других, могут быть побеждены обезьянами моно!
Если такое случится, генералу Мак-Кекмейлу останется только прострелить себе голову. Нет, подобное бесчестье пережить невозможно!
К счастью, прежде чем обезьяны, привлечённые свистом вождя, успели наводнить комнату, солдаты набросились на Хиля Бралтара. Сумасшедший, наделённый необычайной силой, сопротивлялся, и одолеть его оказалось нелегко. Его обезьянья шкура была содрана в борьбе, и теперь он лежал в углу почти нагой, связанный, с заткнутым ртом, не в силах пошевелиться или издать свист.
Но снаружи положение по-прежнему оставалось тяжёлым. Несколько пехотинцев успели собраться у Морских ворот и пробивались к жилищу генерала. Отдельные ружейные выстрелы раздавались на Мейн-стрит и Торговой площади. Численность моно всё возрастала, гарнизону угрожала потеря всех важных позиций. А там уж на помощь обезьянам придут испанцы, форты будут покинуты, батареи тоже, на укреплениях не останется ни одного защитника, и англичане, сдав неприступную скалу, не сумеют больше ею овладеть.
Мак-Кекмейл толкнул дверь и вышел на улицу, решившись победить или умереть, как говорят военные.
И всё внезапно переменилось.
При свете факелов, освещавших двор, можно было видеть, что обезьяны начали отступать. Во главе их маршировал вождь, размахивая палкой. И моно, подражая его движениям, шагали с ним в ногу.
Неужели Хиль Бралтар освободился от уз и выскользнул из комнаты, где его караулили? Да, это так! Но куда же он теперь направлялся? На мыс Европа, к вилле губернатора, чтобы взять её приступом?
