– Тебя сильно зацепило, дружище?
Он старался не обращать внимания на то, как колотится от прилива адреналина сердце. Приглушенным ворчанием Чубакка заверил напарника, что с ним полный порядок. Хэн не поверил и всмотрелся в волосатую рыжевато-бурую морду. Кажется, действительно порядок. Смышленые голубые глаза смотрят ясно, зрачки вроде бы одного размера. Хэн вздохнул с облегчением. Если бы с Чуй что-то стряслось… что бы он делал без этого блохастого оболтуса?
Кореллианин вернулся к поверженному тви'лекку и опустился рядом на одно колено. Грудь гуманоида разворотило будь здоров, края раны почернели, обуглившись. Труп, никаких сомнений. Хэн сглотнул. Убивать ему приходилось и раньше, но привычка никак не вырабатывалась. Не нравилось ему это дело, и все тут.
Стиснув зубы, он заставил себя обыскать мертвеца и сделался счастливым обладателем двух виброклинков (из ножен на руке и на щиколотке). На второй руке обнаружилось закрепленное на запястье устройство, выстреливающие в жизненно важные органы противника небольшие, но смертоносные лезвия.
Дальше – больше. На поясе под рубахой нашелся стимулятор сна, оружие ближнего боя, но притом весьма эффективное. Тви'лекк запросто мог зайти Хэну за спину, ткнуть стимулятором между лопаток и, нажав на кнопку, отправить кореллианина в страну грез.
Соло разглядывал коллекцию вооружения, во рту было сухо. Охотник за головами. Здорово… почему я не удивляюсь ? Тероенза наверняка расстарался. Выяснил, что я жив и возжелал лицезреть…
Да, если бы не инстинкты и отточенные рефлексы, быть ему сейчас упакованным по всем правилам и лететь навстречу малоприятному возмездию.
Ворчливо залаял Чубакка, намекая, что неплохо бы оглядеться по сторонам. Хэн так и поступил… и выяснил, что вокруг начинают собираться зеваки.
Бросив охотника лежать, кореллианин поднялся, не убирая бластера. Толпа попятилась. С грацией профессионального танцора Соло пошел прочь, не оглядываясь на зрителей. Без сомнения, кто-то уже нашептал на ухо властям. Но тви'лекк – охотник за головами, местным законам он практически не подчиняется. Считается, что охотники за головами способны постоять за себя. А если добыча вздумала кусаться… что ж, не повезло.
Неторопливо, шаг за шагом, напарники отступили в ближайший проулок, а вот уж там, не сговариваясь, как по команде, развернулись и помчались со всех ног.
Их никто не преследовал.
Тероенза, верховный жрец и неофициальный хозяин Илезии, мира, где в широком масштабе производились наркотики и рабы, покоился в гамаке, а его мажордом-зисианец массировал ему широкие плечи. Несмотря на неизгладимое впечатление, которое т'ланда Тиль – грузные, массивные создания, напоминающие своих дальних родственников, хаттов, если бы не четыре ноги и огромный рог, – производили на окружающих, сами себя они считали наикрасивейшими существами в Галактике. Многие не согласились бы с подобным определением.
Тероенза приподнял крошечную руку и пальчиками нанес на себя успокаивающее масло. Затем аккуратно помассировал веки. Какое счастье, что солнце на Илезии постоянно спрятано за облаками, и все равно ему достанет сил иссушить кожу, если о той не позаботиться. Весьма способствуют грязевые ванны, как и вот эти дорогостоящие препараты. Тероенза принялся втирать масло в рог, вспоминая, когда же он в последний раз навещал дом на Нал Хутте. Там они с его привлекательной подругой Тиленной часами могли умащать друг друга…
Верховный жрец испустил тяжкий вздох. Долг перед хаттами, чьему клану прислуживала его семья, и собственными родственниками требовал жертв, и среди них – обеспечивать Возрадование, и поэтому на Илезию допущены лишь мужские особи т'ланда Тиль. Женщинам здесь делать нечего. Ни подруг, ни потенциальных подруг…
– Сильнее, Ганар Тос, – пробормотал Тероенза на родном языке. – Я хорошо потрудился за эти два дня, столько забот, столько хлопот. Мне нужно побольше отдыхать…
Он страдальчески посмотрел на двери, которые вели в его личную сокровищницу. Верховный жрец отличался страстью коллекционировать все редкое, необычное и прекрасное. Он покупал и «приобретал» раритеты со всех уголков Галактики, и коллекция была единственным его утешением на этой захолустной душной планете, населенной рабами и отщепенцами.
