"До фонтана идти всего ничего. Никто и не заметит моего отсутствия".
Так я себя успокаивала, совершая восхождение по мраморным ступеням.
Говорят, один из первых ректоров Университета был травником и страстным любителем театра. Именно при нём появилась Большая оранжерея, а в самом её сердце — чаша амфитеатра. Как показало время, среди магов как действительных, так и будущих, доля приличных актёров устрашающе мала, из-за чего традиция театральных постановок постепенно отмерла. Хотели и амфитеатр убрать, но вовремя одумались — больно акустика у него хорошая. С тех пор учащихся по важным поводам собирают в нём, а не во дворе.
И хорошо, ведь снаружи так хо-о-олодно!
С фонтаном же связана отдельная история. То ли шестым, то ли седьмым ректором Университета — я точно не упомню — была Ларна Хитроумная, одна из первых женщин-инженеров. Она не только собирала сложнейшие устройства, но и питала слабость к романтическим парковым украшением. Магистрам удалось уговорить её отказаться от склепа и живописных руин, но Плачущую Деву Ларна сумела отвоевать. Ректор сама её спроектировала, взяв за модель статуи себя, а внутреннюю механику артефакта почерпнув из старинного трактата о вечном двигателе. Прошло больше четырёх веков, но дева не прекращала ронять слёзы ни на мгновение. Даже теперь это впечатляло.
Нагнувшись зачерпнуть воды, я не упустила возможность рассмотреть себя. Причёска немного растрепалась, сосуд лопнул в левом глазу, на щеке выскочил крохотный прыщик. В остальном — очень милая зеленоокая блондиночка, только неухоженная слегка.
Ну и ладно.
С недавних пор я исповедую предельно простой подход к жизни — никогда не иди против своей натуры и беды минуют тебя. Проще говоря, плыви по течению и надейся на лучшее. Придёт день — изменюсь, а пока меня и так всё устраивает. Забавно, в стенах Университета, где люди каждый день всеми силами стремятся приблизить таинственно-прекрасное завтра, я веду жизнь серой мыши.
Ничего страшного.
Как гласит народная мудрость, красивая обёртка лишь раздражает, если под ней не скрывается алмаз. Простолюдины бывают обнадёживающе-логичными.
"Хел, ты скоро?" — вопрос Линь вывел меня из задумчивости. Мы с первого дня в Университете знаем друг друга, и потому можем общаться ментально. Недолго, правда, и на небольшом расстоянии. Но всё равно это полезное умение.
"Я у Плачущей Девы. О жизни думаю, на себя любуюсь. Началось?"
"Нет. Но я слышала, как Эльвин рассказывал своим приятелям о вспышках в башне Порталов. Десять, и все, кроме последней, ярко-синие!"
Ого! По цвету можно определить расстояние, на которое телепортируются. Бледно-голубой соответствует столице, индиго — Дикому Северу. "Синяя" область включает в себя половину цивилизованного мира, а также две трети земель варваров. У последних магическое знание в зачаточном состоянии, и в Университете их представителям делать нечего. К тому же они поедают сердца поверженных врагов, упиваются в гостях до медвежьего рыка и не одобряют женское образование.
Дикари, что с них возьмёшь.
"А что ещё…"
Слабая ниточка нашей ментальной связи оборвалась буквально на полумысли. Мы не были способны поддерживать общение подобным способом долго — особого таланта ни у меня, ни у Линь к Безмолвной речи не оказалось. Честно говоря, нас это нисколько не расстраивало. Даже между хорошими подругами должны быть маленькие секреты.
Например, я бы не хотела раскрывать Элинь своё близкое знакомство с Высоким языком, созданном для разговоров о божественном. Это вызовет массу нездоровых вопросов и может значительно подпортить нашу дружбу. К тому же я не желаю воскрешать однажды похороненные воспоминания — боль остаётся болью. С годами она лишь притупляется, но не исчезает.
И о тех, кто беседует на Высоком под сенью древовидных роз — гордости университетской оранжереи, Линь лучше не знать. Я услышала обрывок их разговора совершенно случайно, но он сразу же заинтересовал меня. В стенах далёкого от церкви Университета редко звучат слова священного языка, и используют их не для теологических рассуждений. Всякий знает: королевской печатью орехи не колют, хотя она и неплохо для этого служит.
