Надеюсь, что и я тебе не совсем безразличен.
Особенно если судить по тому, как тщательно ты заботишься о том, чтобы наша семья выглядела… гм… как бы это определить… – полной? Да-да, наверное, это самое правильное слово – полной. Видимо, тебе кажется, что меня, как взрослого мужчину, должны одолевать… гм… желания определенного рода. Вот об этом мне и хотелось бы поговорить. То есть не об этом… не о желаниях, а об их отсутствии… Черт! Я снова запуталась! Почему об отсутствии? У меня есть желания, есть! Но все они связаны только с тобой, сынок, понимаешь? Я вполне могу обойтись одной только твоей дружбой. Разве нам плохо вдвоем? Хорошо, правда? Я это к тому, что ты вовсе не обязан постоянно таскать за собой еще и… ну, ты понимаешь.
Нет, если она необходима тебе позарез, то ради Бога, конечно… Но у меня создалось впечатление, что ты тяготишься ее присутствием не меньше, чем я. А коли так, то зачем продолжать этот спектакль? Давай оставим ее где-нибудь в сторонке. Например, дома. А если вдруг соскучимся, то ничто не помешает нам вызвать ее снова. Чем плохо, а, сынок?»
Я собиралась произнести эту речь, улучив момент, когда мы останемся с Постумом наедине: только он и Найт. Но всё как-то не получалось. Однажды я уже совсем было открыла рот, но Постум так ничего и не услышал: мы как раз неслись на мотоцикле по сильно пересеченной местности, и мотор гремел едва ли не громче крови в моих висках. Не знаю, почему я так волновалась… если честно, что-то останавливало меня – какое-то предчувствие. А может быть, меня смущал этот сомнительный момент в середине – там, где про мужские желания… неловко говорить о таких вещах с собственным сыном, который тебе не вполне сын, да еще от лица отца, в то время как, по сути, ты мать. Неловко.
Да и Постум не делал ничего, что могло бы облегчить мою задачу, напротив. То ли его старик-снаружист так плотно вошел в свою двойную роль, что успел прикипеть душой к вспомогательному дублю мамаши, то ли еще что, но факт оставался фактом: Трай продолжала таскаться за нами всюду, где только можно. Наконец я решила, что дальше так продолжаться не может. В один прекрасный день я вошла в Хайм с твердым намерением поговорить с Постумом начистоту. К моему безмерному удивлению, он был дома один, без Трай. Обычно мы всегда появлялись вместе, в заранее определенные часы, и вот вдруг – на тебе… Поначалу я растерялась, но затем взяла себя в руки: упустить столь благоприятный шанс было бы непростительной глупостью. Постум сидел на полу рядом с кучей строительных кубиков, и я приступила к нему во всеоружии мужской самодостаточности Найта.
– Привет, сынок! Что строим?
Мальчик уныло вздохнул:
– Не знаю…
Я прикинула подходящий режим настроения и остановилась на «умеренно бодром».
– Как это не знаешь? Горе тому, кто едет по мосту, строитель которого не знал, что он строит…
Умеренно бодрый голос Найта почему-то прозвучал удивительно фальшиво. Пришлось немного подправить, на два деления по шкале серьезности. Не уверена, что Постум обратил внимание на мои ухищрения; он вообще выглядел необычно заторможенным, едва реагировал. Это встревожило меня: не случилось ли чего с пожилым снаружистом? Может, он заболел? Уж не инсульт ли, Боже упаси? Впрочем, был еще один вариант: технические неполадки со вторым ноутбуком – тем самым, с которого старик запускал Трай, – это, кстати, объясняло ее отсутствие. А вдруг старый склеротик просто запамятовал пароль Трай для входа в систему и теперь судорожно роется в наваленных на столе бумагах, безуспешно пытаясь разыскать клочок, на котором записана нужная комбинация?
«Да-да, скорее всего, дела обстоят именно так, – подумала я, стараясь унять дурные предчувствия. – Простейшая версия всегда оказывается самой верной, а что может быть проще, чем забытый пароль? Вот тебе причина и опоздания матери, и невнимательности сына… Будь проще, Найт, и придерживайся плана. Нужно внушить старику, что его поиски не столь уж необходимы. Максимум – потом вспомнит, а не вспомнит – тоже не страшно. Умерла так умерла».
Найт погладил Постума по голове и примостился рядом.
