– Ты в курсе последних событий на Сении? – завёл непринуждённую беседу Зеб, после чего отправил в рот еду и активно задвигал своими мощными челюстями.
– Да, пробежал глазами, но в детали не вчитывался, – сказал Брэнд, беря вилку в руки.
Некоторое время он перемешивал содержимое своей тарелки, равномерно распределяя подлитый соус.
– Говорят, Дрэмор тоже там присутствовал? – поделился ещё одной новостью мой товарищ и застыл с пустой вилкой в ожидании подтверждения.
Моя тарелка уже была наполовину пуста, но я намеренно стал растягивать процесс, чтобы подольше задержаться за столом. Разговор моих соседей по трапезе обещал стать интересным.
– Я тоже слышал, но это неподтверждённые данные, – наморщив нос, сказал Брэнд и продолжил накалывать следующую порцию.
– Но если это, правда, то у нас не могло быть никаких шансов, – с присущей ему горячностью высказал своё мнение Зеб, – Ведь с нашей стороны не было ни единого бенайта.
Рыжий согласно кивнул и задумался, пережёвывая пищу.
– Если там, действительно, был Дрэмор, то это настораживает, – с набитым ртом ответил он, – Тогда мы что-то упустили.
О Сакре Дрэморе я был наслышан. Он занимал пост в Империи, аналогичный тому, какой занимал Виктор в Хайдоне, т.е. пост главнокомандующего. Однако кроме Дрэмора у власти был также Император и сенат, не говоря уже об особо влиятельных политиках, за которыми стояли наиболее сильные провинции Империи.
В случае с Виктором всё было проще. Следующим официальным лицом государства после него был премьер-министр, но он занимался исключительно внутренними делами государства, и являлся прямым ставленником отца Брэнда. Был, конечно, ещё парламент, но он не имел большого веса в сложившейся ситуации. С другой стороны немалой властью обладали правители секторов, присоединившихся к Хайдону уже после начала войны. Однако неспособность самостоятельно бороться с Империей ставила их в прямую зависимость от политики Рэдона, но в отличие от имперских провинций они обладали большей независимостью. Это служило основным поводом для лояльности с их стороны, что позволяло Виктору упрочить свою власть.
Если же говорить о массовом сознании, то и в Хайдоне, и в Империи усиленно работала политическая пропаганда, которая представляла вражеских лидеров в качестве монстров. Не знаю, как на счёт Императора, но в случае с Дрэмором трудно было отличить, где вымысел, а где, правда. О нём и так ходило слишком много слухов среди рэдонцев, из которых некоторые были подкреплены реальным опытом.
Однако мне было интересно другое – учитывая, что Виктор когда-то делал политическую карьеру в Империи, был ли он знаком с Императором и Дрэмором ещё до смуты? Политическая элита не возникала в одно мгновение из ниоткуда, и не пропадала таким же образом в никуда. В Империи отчётливо прослеживались династии, и я не удивился бы, узнав о знакомстве Виктора с ними ещё в начале своей карьеры.
– А что на счёт речи Императора перед сенатом? Есть какие-то новости? – перевёл тему Зеб.
– Ничего нового. От резолюции, как мы и ожидали, они отказались, – не поднимая головы, ответил Брэнд.
Выдержав паузу и не сумев побороть любопытство, я подал голос:
– А Император тоже бенайт?
Брэнд скользнул по мне быстрым взглядом, и тут же уткнулся обратно в тарелку. Он всё ещё избегал контакта со мной, но, тем не менее, он ответил:
– Насколько я знаю, нет, но это спорный вопрос.
На этом стоило остановиться, но его ответ сильнее разогрел мой интерес.
– А что думает Виктор? – задал я наводящий вопрос, стараясь не смотреть на него прямо и фокусируя свой взгляд на уровне его рук.
Его пальцы на какое-то мгновение сильнее сжали рукоять вилки, но потом тут же расслабились.
– Он считает, что нет, – сказал Брэнд и поднял голову от своей тарелки.
Надеюсь, он не рассматривал мои вопросы как забаву с целью как-нибудь задеть его. То, что я назвал его отца просто по имени, не должно было вызвать в нём особых эмоций, учитывая, что все бенайты за глаза называли его так. Как я успел заметить, такая фамильярность вовсе не была признаком неуважения, а скорее наоборот, придавало окраску некого узкого семейного круга.
